Иван-Дурак

— У тебя не физиологическое заболевание, а психологическое. Значит, проблема в твоей голове. Позерство чистой воды! Твоя болезнь воплощение твоего лицемерия. Тебе же невыгодно выздоравливать, кто тебя тогда будет жалеть? Да и идти тебе некуда, а тут как-никак крыша над головой. Знаешь, от чего ты умираешь? — Верочка нашла в себе силы отрицательно покачать головой. — Ты умираешь от жалости к себе. Вот, что тебя убивает. А можно ведь начать есть и продолжить жить.

— Зачем? Мне негде жить!

— Дура ты! Ты, наконец, свободна! Ты вольна делать то, что хочешь ты, а не твоя мать. Только ведь ты сама-то жить и не умеешь. И смелости, чтобы попробовать, в тебе нет! Мне тебя не жаль, ты сама своими руками создала то, что сейчас имеешь. Ты ведь матери своей никогда не сопротивлялась, что она говорила, то ты и делала. Удивительно, что она еще на панель тебя не выставила. А ты и пошла бы — мама ведь велела!

Верочка рыдала в голос.

— А ты ведь можешь снимать квартиру, уехать в Москву, выйти замуж за границу. Да полно вариантов! — продолжал Иван. — Но ведь насколько проще лежать в больнице и медленно умирать!

— Ты такой жестокий! Чтобы сделать то, о чем ты говоришь, нужны деньги, а у меня их нет! Как жить без денег?

— А зарабатывать ты не пробовала?

— Я ничего не умею!

— А научиться? Под лежачий камень вода не течет!

Верочка продолжила свои рыдания, на Ивана зашикали ее соседки по палате.

— Уходите, молодой человек, уходите, — сказала ему дама лет семидесяти в цветастом халате, — не видите, плохо человеку, а вы ей еще такие вещи говорите. Стыдно! — она осуждающе покачала головой.

— Да, вы правы, пусть умирает спокойно. — Иван выскочил из палаты.

Он зашел в ординаторскую.

— Скажите, Вере Михайловой можно чем-то помочь? — спросил он у врача, мужчины лет тридцати пяти.

— А, анорексичке нашей? А вы ей кем приходитесь?

— Никем, по большому счету.

— Тогда, позвольте полюбопытствовать, какое вам дело?

— Я ее когда-то любил. Не прощу себе, если даже не попытаюсь ее спасти.

— Понятно… Медицина здесь бессильна, увы… Она не хочет жить. Что мы можем поделать? Могла бы помочь поддержка близких, но у Михайловой таковых не имеется. Психолог мог бы помочь, но сама она уже толком передвигаться не может, а чтобы кто-то приходил к нам сюда — нужны деньги. Ей нужно вернуть желание жить. У нас это не получается. Буду с вами откровенен, еще немного и в ее организме начнутся необратимые процессы, и тогда уже никто и ничто ее не спасет. Вот так.

— Вы можете найти ей толкового психолога?

— Могу, но не могу ему платить.

— Я заплачу.

— Хозяин — барин. Но скажу вам сразу, если даже вам сейчас и удастся ее вытащить, она потом еще что-нибудь придумает. Такой уж она человек… Жертва…

Доктор Буров был человеком циничным, много чего он повидал на своем веку, и удивить его было сложно. Однако вечером того же дня, когда он имел удовольствие общаться со странным респектабельным господином столичного вида и получил от него солидную сумму денег на оплату услуг психолога для одной из его пациенток, он был удивлен: пациентка эта попросила поесть. От нее такого никто уже не ожидал.

А Иван тем вечером сходил с Лесей на каток, а потом в своем гостиничном номере мысленно просил Петра Вениаминовича явиться к нему ночью и подсказать, как спасти Верочку, женщину, которая в свое время окончательно разбила его веру в любовь. Он понятия не имел, что делать, ведь речь, действительно, идет о жизни и смерти. Это уже не шуточки. Петр Вениаминович не внял мольбам — не явился. Что за нрав у этого мистического персонажа — приходит, только когда его не ждут. Пришлось выкручиваться самому.

Утром, после мучительных раздумий, Иван позвонил давнему своему приятелю, занимающемуся недвижимостью, и попросил в течение двух дней подыскать небольшую однокомнатную квартирку, неважно в каком районе, чем дешевле, тем лучше, но чтобы в относительно приличном состоянии и с мебелью. Приятель обещал помочь. Потом Иван позвонил доктору Бурову. Тот отчитался в том, что психолог найден, точнее психотерапевт, и уже сегодня приступит к работе, а у самой пациентки еще со вчерашнего вечера неожиданно разыгрался аппетит. Иван самодовольно хмыкнул — не зря он, значит, накануне устроил Верочке душевную экзекуцию, получил именно тот результат, на который и рассчитывал. Затем Иван отправился в книжный магазин и накупил дамских романов в мягких обложках — книжку в твердой обложке Верочка, пожалуй, и в руках-то не удержит. Что касается содержания выбираемых литературных произведений, то он брал только те, где рассказывалось о дамах, которые попали в, казалось бы, безвыходную ситуацию, а потом, преодолев множество препятствий, нашли-таки выход и обрели любовь, счастье, да и деньги в придачу. Данная литература по хитроумному замыслу Ивана должна была укрепить Верочкин дух.

— Ваня, — спросила она, как только Иван зашел к ней в палату, — а как можно выйти замуж за иностранца? Знаешь, я всегда мечтала жить в Англии. Может, попробовать?

Иван посмотрел на скелетообразную Верочку с сомнением, граничащим с ужасом, но вслух сказал: