Иван-Дурак

Жило Гришкино семейство небогато, но было у них уютно, тепло, была у них какая-то особая атмосфера, особый запах. Иван не знал, как это назвать, но для него это была атмосфера настоящего дома, семьи, где завтраки, обеды и ужины происходили по строгому расписанию, где пахло щами и компотом, звучал детский смех, росли лимонные деревья и фикусы в больших горшках, об ноги гостей терлись кошки. Ни в одной из квартир Ивана, какой бы роскошной она ни была, не было такой атмосферы. Сейчас Гришкин дом дохнул на Ивана какой-то затхлостью, духом запустения и одиночества. Иван прежде, чем увидел, почувствовал — что-то здесь не так. Маленькая кухонька была завалена немытой посудой, пустыми бутылками. Растения в горшках засохли. Гришка убрал со стола несколько тарелок и стаканов.

— Ну, садись, — промямлил он, — извини, у меня бардак.

Иван осторожно сел — табуретка тоже была грязноватой.

— А где Лена? — спросил он.

— Лена, говоришь? — протянул Гришка угрожающе, Ивану даже показалось, что бывший друг хочет его ударить. — А нету твоей Ленки. Ушла, сука… И детей забрала. Прав ты был тогда, когда говорил — предала меня, предаст и тебя. Как в воду глядел. Сосунок совсем был, а гляди ж ты, умный. Или ты нас проклял? — Гришка раскатисто расхохотался, Ивану страшно стало. — Чего съежился? Шучу я. Давай, доставай, чего у тебя там в пакете. Слышал, бутылки там звякали.

Иван покорно стал доставать из пакета свои покупки. Судя по обилию пустой стеклотары на кухне — пьет Гришка крепко. Иван засомневался, хватит ли алкоголя, чтобы у него развязался язык. Ивану непременно нужно было знать, куда, к кому и почему ушла Лена. Еще терзала его тревога — не полезет ли бывший школьный друг в драку: неспокойный он какой-то, нервный. Как напьется, да и выместит на нем свою вселенскую злобу. Нужно быть осторожнее в высказываниях. Гришка тем временем ополоснул под умывальником два стакана, две тарелки и две вилки. Поставил на стол. Иван облегченно вздохнул: хорошо хоть, что есть и пить предстоит из относительно чистой посуды. Гришка молча нарезал колбасу и сыры. Выражение лица при этом имел самое зверское — ни дать ни взять помесь Ильи Муромца и Соловья-разбойника. Иван заворожено смотрел на нож и снова беспокоился за свою физическую целостность. Гришка разлил виски — сразу по целому граненому стакану. И снова испугался Иван — а не заставят ли его осушить этот стакан залпом? Такой манере пития столичный сноб обучен не был. Сплошной стресс! Чертов Петр Вениаминович, если б не он, разве пошел бы я сюда? Да лучше б еще один натюрморт нарисовал, а еще лучше попробовал бы написать портрет жены. Интересно, получилось бы или нет? А вместо этого сижу тут, как идиот, на грязной кухне рядом с психопатом. Нет, вообще-то Гришка вполне адекватным мужиком был, это, видимо, из-за развода он в разнос пошел. Рядом с ним же реально страшно находиться.

— Ну, за дружбу! — провозгласил тост Гришка и залпом выпил полстакана.

«Точно бутылки не хватит», — подумал Иван и залпом выпил четверть стакана.

К счастью, Гришка не заметил, что друг выпил значительно меньше, чем он сам.

— Ну, и как там, в Москве вашей?

— Суетно.

— И денежно? — Гришка расхохотался.

— И денежно, — подтвердил Иван.

— А вот самолет ты можешь купить или яхту, например?

— Яхту — могу, только очень маленькую, а самолет, наверное, нет.

— Да ты нищий, брат!

— Нищий, — согласился Иван вслух, а сам обиделся. Ну, какой он нищий? Хотя если с олигархами сравнивать, то, может, и нищий.

— А я вот богат! У меня ни гроша за душой, а я богат! — пророкотал Гришка.

— И с чего ты взял, что ты богат? — четверть стакана виски сделали Ивана смелее.

— А потому что мне не нужно больше, чем у меня есть! Вот и весь секрет. А тебе слабо так жить?

— Слабо, мне всегда всего мало.

— Вот и не видать тебе ни покоя, ни счастья, ни богатства! — Гришка снова злорадно расхохотался. — Давай еще выпьем.

Выпили.

— Вот ты говоришь, тебе не нужно больше того, что у тебя есть, а как же развитие? Ты же зависаешь в одном и том же состоянии и никуда не двигаешься. В перестроечные времена это явление называлось «застой». Это же тупик. То есть ты всю жизнь готов жить в этом вот доме, на этой вот улице, ездить на своей ржавой шестерке и работать электриком?

— Да, меня все устраивает, — ответил Гришка с вызовом и снова разлил виски по стаканам.

— И тебе не хочется ездить на «Мерседесе», например, или на «Ауди», быть директором и зарабатывать кучу бабок, путешествовать по всему миру и любить самых красивых женщин?

— Нет, — буркнул Гришка и выпил еще полстакана, посмотрел на Ивана мутным взглядом, — а мне никто кроме Ленки не нужен, и без нее ничего не нужно.

— Почему она ушла?