Иван-Дурак

– Мама, не начинай! Хорошо, я вернусь в семь. – Верочка снова готова была разрыдаться, ведь сегодня она должна была встретиться с Иваном. Ей так этого хотелось.

Глава двадцать вторая

Иван тоже мечтал снова увидеть Верочку. Более того, он намерен был увидеть ее сегодня совершенно голой, ибо, как ему казалось, существует множество предпосылок к тому, чтобы, в конце концов, добиться своей цели – то есть затащить ее в постель. Он набирал Верочкин номер, полный самых радужных предчувствий, и что же он услышал в ответ:

– Ваня, извини, у меня сегодня не получится.

– А что случилось? – спросил он разочарованно.

– Я не могу тебе сказать, но, поверь, у меня действительно есть серьезная причина. Правда, никак не могу сегодня. – Голосок совсем печальный.

– Я тебя чем-то обидел?

– Нет, что ты. Вчера был самый счастливый вечер в моей жизни.

– Тогда я совсем ничего не понимаю.

– Ванечка, ты здесь совсем ни при чем. Так сложились обстоятельства.

– И когда же я смогу тебя увидеть?

– Я не знаю, пойми, я не знаю! – сдавленное рыдание. Короткие гудки.

– Черт подери! – воскликнул Иван, обращаясь к стене в своем кабинете. – Не девушка, а чума! Да я не перед одной бабой так не скакал на задних лапках! Да я таких красоток укладывал в койку одной левой! А эта? Кикимора кикиморой! Я из нее человека сделал, а она теперь, видите ли, не знает, когда сможет уделить мне пару часов своего драгоценного времени. Да кого она из себя возомнила, эта музейная крыса, питающаяся поэзией? Никогда! Никогда больше я не наберу ее номер! Ноги моей больше не будет в этом идиотском музее!

Вечером следующего дня Иван стоял у порога музея, сжимая в потных от волнения руках пакет с самой лучшей косметикой, которую только удалось найти в этом городе, и поджидал Верочку. Он был намерен во что бы то ни стало объясниться с ней и добиться свидания. Она вышла в каком-то стареньком своем платьице, в стареньких же босоножках. Только волосы были прежние – огненно-рыжие, да и очки были те, что купил ей Иван. Вот и все, что осталось от преобразований, которым подверглась в последние дни Верочка.

– Ты? – воскликнула она радостно. – Ванечка! Я так соскучилась!

– Я тоже, – ответил Иван удивленно. Такой реакции на свое появление после вчерашнего разговора он уж никак не ожидал. – Это тебе. – Он протянул девушке пакет.

Верочка заглянула в него и восхищенно взвизгнула:

– Ванечка! Ты ангел! У меня никогда еще не было такой косметики! – она полезла к Ивану обниматься и даже чмокнула его в щечку. Иван решительно ничего не понимал.

– Может быть, съездим куда-нибудь поужинать? – предложил он робко.

– Да! Поехали! Я ужасно голодная! Только вот…, – Верочка осмотрела свой наряд. – Наверное, я не могу поехать с тобой в этом.

– Ничего, сначала мы заедем в магазин.

Таким образом, Верочка получила новую кофточку, юбочку и еще одни туфли. На сей раз черные.

«Кто она, – размышлял Иван, когда вез Верочку в ресторан, – расчетливая сука или святая простушка, которая выманивает у него деньги просто так, случайно, по наитию, так сказать. А если она все-таки расчетливая сука, которая зарабатывает на жизнь своим образом наивной нищей поэтессы? Если так, то перед ней стоит снять шляпу, которой у меня нет – она великая актриса.

Ответ он получил той же ночью в своей спальне: Верочка была, скорее всего, простушкой. Потому что она была девственницей. В двадцать четыре года! И это в конце двадцатого века! С его сексуальными революциями и свободой нравов! Опять загадка – что это, Верочку никто никогда не пытался соблазнить или она была слишком строго воспитана? Или что-то еще? Сам по себе факт девственности означал только то, что до этого момента у нее не было близости с мужчиной, это, однако, не исключало вероятности того, что она и раньше вела какие-то игры с представителями противоположного пола. Будучи непорочной девой, пожалуй, играть даже и удобнее. Мужчина, например, одарил ее с ног до головы, жаждет благодарности, а она ему: «Извини, дорогой, но я девственна, берегу себя для мужа, так что…». Но подобного рода догадки Иван сразу отмел: Верочка в постели была слишком трогательно неуклюжа – вряд ли можно так убедительно сыграть абсолютную неопытность в этой сфере. Она же все-таки не Сара Бернар и не Любовь Орлова… А главное, ее белье – оно было пуританским, уродливым, старым, застиранным. Не носят коварные кокетки такого белья. Нет, скорее всего, она все же бедная, маленькая, кем-то запуганная дурочка. Надо бы ее расспросить, кто же ее так запугал-то?

После ужина в ресторане, который, к счастью, обошелся без поэзии, зато был полон страстных поцелуев и нежных поглаживаний, Иван рискнул пригласить Верочку к себе домой выпить по бокалу настоящего французского коньяка. Глазки у девушки загорелись, она принялась верещать, что ни разу еще не пробовала коньяк, тем более французский. Кажется, она даже не догадывалась об истинной цели этого приглашения. А Ивану было приятно открывать для этого неискушенного наивного создания новый мир. В квартире Ивана Верочка восхищенно озиралась по сторонам и восклицала: