Иван-Дурак

– Ты этой дуре можешь зубы заговаривать, а меня не проведешь! Все вы любите, а потом ищи ветра в поле! Все, аудиенция окончена! – женщина схватила Верочку за руку и потащила ее в сторону автобусной остановки. Та безропотно поплелась за матерью. За все время этой сцены Верочка не проронила ни слова, только тихонечко плакала. А Иван так и остался стоять, как столб. Толпа, собравшаяся поглазеть на скандал, начала расходиться…

Когда Иван отмер, он пошел в ближайшую забегаловку и напился.

На следующее утро в процессе тяжелой борьбы с жуткой головной болью он принял решение бросить Верочку, чтобы не иметь ничего общего с этим сумасшедшим семейством. Да, он слышал фразу: «Сын за отца не в ответе» и ее даже вполне можно было интерпретировать, как «Дочь за мать не в ответе», но все же… Даже если предположить, что Верочка не такая, что она не способна на подобного рода выходки, но ее мамаша-то, эта старая мегера, способна. Да она представляет угрозу для общества! Да ее изолировать нужно! Дурдом по ней плачет! А эта чокнутая преспокойно разгуливает по улицам и безнаказанно занимается рукоприкладством и оскорблениями ни в чем не повинных граждан! И что же ему теперь с Верочкой на улицу не высовываться? А если эта безумная еще и адрес его узнает? Он что, и в собственном доме не сможет чувствовать себя в безопасности? Да, не нужно ему такого счастья! Пускай там сами как-нибудь разбираются, а у него и своих проблем выше крыши. Зарекался он не заводить так называемые серьезные отношения и правильно делал. И вот, спрашивается, зачем он опять ввязался во все эти любови-моркови? Да ладно бы девица еще была бы нормальная, а то ведь, если уж рассуждать объективно, тоже кандидат в психушку. Стишки эти, девственность, наплевательское отношение к деньгам, зависимость от мамочки, безропотность. Да она же, как лодка без весел, куда течение понесет, туда она и плывет. Неужели нельзя настоять на своем? Неужели нельзя бороться за свое достоинство? За свою любовь, в конце концов! Нет уж! Раз она так наплевательски относится сама к себе, так зачем ему-то такая? Трудно ценить человека, который сам себя не ценит! К черту!

На работу Иван явился вольным человеком и пребывал в этом блаженном состоянии до четырнадцати часов тридцати пяти минут пополудни. Именно в это время в кабинете Ивана раздался телефонный звонок. Из трубки полились Верочкины всхлипы, а затем и более членораздельные звуки, впрочем, не вполне:

– Я… мне… куда мне теперь деваться?… За что мне все это?…

– Верочка, я тебя не понимаю, о чем ты?

– Мама… Мама…

– Что мама?

– Она… она… она… выгнала меня из дома! – долгая серия всхлипов. – Я не знаю, что делать! – еще серия всхлипов. – Мне некуда идти! – продолжительные рыдания. – Я утоплюсь… или повешусь… Что мне делать? – во время этой прерывистой речи с Иваном случилось раздвоение личности, так вот – раз – и в одном человеке вдруг возникло сразу два: Иван-прагматик и Иван-дурак, ну или благородный Иван-царевич, что, в общем-то, одно и то же. Так вот, Иван-прагматик говорил:

– Старик, это проблемы Верочки, и не стоит во все это вмешиваться. Эти-то две бабы все равно помирятся, потому как они, похоже, жить друг без друга не могут, а тебя сделают виноватым! Не получится ничего путного, если ты вмешаешься!

А Иван-дурак, он же царевич, вещал:

– Ты обязан спасти девушку, которую ты любишь! Не ночевать же ей на улице, в самом деле! Куда она пойдет? Она же такая беспомощная! Такая беззащитная! Ты же себе никогда не простишь, если ей не поможешь!

– Идиот! – возражал Иван-прагматик, – она же сейчас как сядет тебе на шею, так и не слезет, да еще и мамку свою подсадит, а у тебя уже родители на шее, дочка, зачем тебе еще одна обуза? Ты вспомни, старина, как ты жил беззаботно! Каждый уик-энд новая девочка – и никаких отношений, и никаких проблем! Невыносимая легкость бытия! Опомнись! Во что ты влезаешь?

– Я порядочный человек! – кричал Иван-дурак, – я не могу оставить женщину в беде!

– Ну, как знаешь, только ты потом пожалеешь. Стопудово пожалеешь.

– Ну и пусть!

– Мое дело предупредить, я умываю руки. Ну и дурак же ты, старик!

– Верочка, – проворковал Иван вслух, – успокойся, не плачь, девочка моя, не плачь. Пойди, умойся, выпей водички, а вечером я за тобой приеду. Все будет хорошо.