Иван-Дурак

Через год после открытия магазина Иван заметил некоторые странности в поведении жены: она все чаще стала задерживаться после работы, иногда от нее пахло спиртным, но даже не это было самым подозрительным – она то язвила с утроенной силой, то вдруг становилась кроткой, просила прощения по любому пустяку и лезла к мужу с несвойственными ей нежностями. И в постели… Такие кульбиты устраивала, каких Иван от нее и не видывал никогда, особенно в последнее время, когда из их занятий любовью уже ушла острота новизны и страсть. Все уже стало обыденностью, случавшейся, впрочем, не слишком часто. Иван тогда впервые узнал, что даже к такой темпераментной красавице, как Ольга, можно охладеть. И довольно быстро. Он уже посматривал на сторону, но пока еще не делал никаких шагов в этом направлении: в его идиллическое представление о нормальной семье не укладывалось наличие любовницы. Словом, к адюльтерам он относился крайне негативно. Более того, считал их недопустимыми и осуждал своих друзей-товарищей, которые при живых-то женах блудили направо и налево. Те в свою очередь смеялись над Иваном и заявляли, что он наивный идиот, который еще пожалеет о том, что так неосмотрительно расходовал свою молодость и мужские силы на одну единственную бабу, к тому же еще и редкостную стерву, хоть и красавицу тоже редкостную. Особенно когда она ему сама рога наставит. Вот уж он тогда будет локти кусать, вот уж он себя будет считать полным дураком. Она ему, так сказать, аргумент, а у него-то нет контраргументов, поскольку никаких превентивных мер он не предпринял. Иван отказывался верить. Не мог он поверить и в то, что Ольга сможет ему изменить. По себе ее судил. Собственно, и странностей жены он бы не заметил, поскольку был человеком в высшей степени занятым, голову всякими глупостями не забивал, на мелочи внимания не обращал. К тому же Ольгу без странностей вообще представить сложно, ибо человек она чудаковатый, экзальтированный и непредсказуемый. Но тут Ивану случайно в глянцевом журнале, которые начали тогда появляться в России, и которые он иногда просматривал, сидя в туалете, попалась статья о признаках измены. И тут он будто прозрел – все совпадает! И отлучки эти, и перепады настроения, и, казалось бы, немотивированная нежность и страсть, очевидно, вызванная чувством вины, и нововведения в постели. В голове Ивана угнездились подозрения. В душе его поселилась ревность. Он задавал жене вопросы: где ты была, с кем ты была, почему задержалась, почему у тебя взгляд, как у удовлетворенной кошки? Ольга сначала довольно спокойно отвечала, что ее задержали на работе дела, что нужно было срочно проверить бухгалтерию, что завезли новую партию товара, и было необходимо помочь продавцам все отсортировать, разложить и развесить, что она встречалась с подругами, что они ходили в ночной клуб, недавно открытый в городе, что она заезжала к родителям. Все было вроде бы убедительно, Иван даже частенько был склонен ей верить – это было гораздо проще и безопаснее – просто поверить, но червь подозрений продолжал точить его душу. Он продолжал задавать вопросы, Ольга раздражалась, разъярялась, называла Ивана Отелло, безумным ревнивцем и настоятельно советовала нанести визит психиатру и провериться на наличие паранойи, а то и других, более серьезных психических расстройств. Если раньше допросы еще имели шанс закончиться примирением в постели, то сейчас они перерастали в бурные скандалы с битьем посуды, переворачиванием столов, потоками слез и взаимных обвинений. Леся в ужасе забивалась куда-нибудь в уголок. После таких безобразных сцен Ивана отправляли спать на диван в гостиной. Подозрения у него были, а вот доказательств не было никаких. Лишь смутные догадки и выводы, основанные на рассуждениях досужей журналистки из глянцевого журнала. Он даже следил за Ольгой: караулил ее возле работы, а потом тихонечко ехал за ее машиной. Слежка ничего не дала. Ольга действительно иногда задерживалась на работе, периодически ездила к родителям и встречалась с подружками. Иван обшаривал карманы жены, штудировал ее записные книжки, но и там не нашел ничего подозрительного. Слежку он довольно скоро прекратил – она отнимала слишком много времени и вредила его работе. Иван понимал, что нужно бы как-то угомониться, успокоиться, иначе добром все это не кончится. Он и успокаивался на время, жизнь входила в привычное русло, а потом Ольга снова поздно возвращалась домой, от нее снова пахло спиртным и, кажется, каким-то жестким мужским парфюмом. И снова в Ивана вселялся бес ревности, который заставлял его задавать неудобные вопросы, подвергать сомнению каждое слово супруги и крушить те остатки теплоты и доверия, которым чудом удалось уцелеть в их отношениях. Однажды Ольга устало сказала: если я такая плохая, давай разойдемся, давай не будем больше мучить друг друга, тем более что срок нашего контракта истек давным-давно. Ты больше ничего не должен ни мне, ни моему отцу, ни моей дочери. Ты отработал сполна ту дурацкую квартиру. Ивана это предложение испугало – не готов он был потерять женщину, которая его так истязала, но которая почему-то была ему безумно дорога.