Иван - дурак(СИ)

Вася встает, медленно возвращая равновесие; она даже не пытается спастись. Волосы Василисы вспыхивают, не горя, вспыхивает её одежда, обнажая кожу, не оставляя на ней волдырей - и, вместо темного балахона, вместо бледной кожи она окрашивается золотом. Золото течет с её рук, обжигая, перьями, золото растет из её груди, золотом горят её глаза и её волосы, уносясь вверх всполохами пламени. Растение в её руках горит тоже - от корней, огонь рвется выше, взбираясь к рукам, сжирает листья, и сияет совсем другим, золотым, далеким от обычного костра светом.

Стебель распускается ярким, слепящим цветком, и они щурятся, чтобы видеть.

- Папоротник не цветет, - повторяет перевертыш; пораженно, словно это - не ведьмы, не жар-птицы, не цари, не лешие и не монстры из второсортных ужастиков - действительно невероятно.

Огонь хрустит и утихает, льнет к коже, и Вася светится ярче - впитывая свет, как губка, забирая себе его жар. Она сама - костер, сама - пламя, и она плавно выступает из пепелища, держа в руках звезду. Ведьмы поражены не меньше, и им тоже нужно время, чтобы поверить в происходящее - что они сами сделали.

Старшая из них, черноволосая, подходит к тому, что осталось от костра, и протягивает Васе руку.

- Сейчас, - командует перевертыш, и толкает его в спину.

Ваня вываливается из круга, тут же становясь видимым, и сотни глаз нечести отрываются от сияния и смотрят прямо на него. Он успевает различить оскаленные клыки и ударяет арматурой, отбиваясь от покрытого мохом тела. Нога затекла и сводит от движения, зато арматура справляется отлично - существо отлетает в сторону, и на шкуре его остается обожженный, тлеющий след. Железо, он сказал, и сам перевертыш не взял куска арматуры. Ваня отбивается всего от одного нападавшего, но на него тут же кидаются трое, и ему приходится пятиться, размахивая перед собой палкой. Вблизи чудовища кажутся не такими уж дешевыми, с вполне реальными клыками и когтями, и Ваня забывает всё, что думал о дешевых фильмах ужасов. Самое главное - он отвлекает их.

Перевертыш коротко выкрикивает наговоры, делает причудливые движения пальцами - складывая их в непонятные символы, слишком быстро, чтобы различить. Теперь существа замечают и его, и скалятся, приближаясь - слишком поздно. Перевертыш выкрикивает последнюю фразу и резко опускается, прижимая руки к земле. Ладони качаются зачарованного круга, и, в тот же миг, сам круг вспыхивает холодным, бело-голубым светом - как пламя над коньяком. Холодное сияние окружает перевертыша и стремится дальше - строго выверенными, четкими линиями на земле - в тех местах, где они заложили проводку.

Чудовища и женщины рычат, зло и глухо, пытаясь выбежать за границы линий - и не успевают. Перевертыш хлопает в ладони, и над полянкой прокатывается хлесткая, оглушающая волна. То ли звук, то ли поток воздуха - Ваня не успевает понять, инстинктивно защищаясь, а, когда снова может видеть, медленно опускает арматуру. Его потрепало, но и ведьмы, и нечисть замерли, обездвиженные этой волной - как в фильмах с остановкой времени, много лет назад придуманным спецэффектом.

Только Вася сияет между их замерших фигур, и Ваня спешит к ней. Жар её не обжигает, дает подойти, и, на ощупь, она всё еще как обычная девушка. Ваня хватает её руку, и жар стихает, опадая, как падают осенью листья. Взгляд её немного проясняется от касания, и Вася плавно опускает глаза.

- Что ты делаешь здесь? - Ваня спрашивает.

Она узнает его - кажется, и узнает, в её глазах мелькает тень понимания - большее, что он видел за вечер.

Глаза у неё голубые.

- Я не знаю...

- Потом поболтаете! - обрывает их перевертыш.

Оглушенные, замершие, враги постепенно приходят в себя - первой шевелится нечисть, медленно, но шаг за шагом преодолевая расстояние до Вани. Голубоватое свечение гаснет, Ваня пятится; слишком быстро, и, едва пропадает преграда, они бросаются к нему. Женщины визжат, и вместо ужаса их хорошенькие рты открываются, обнажая клыки. Ваня хватает Васю за руку и бежит со всех ног.

На месте проводки кое-где свет еще вспыхивает, ударяя врагов, они кричат, с трудом догоняя - и Ваня бежит еще быстрей. Он оглядывается несколько раз, выискивая взглядом перевертыша, но каждый раз вынужден отбиваться арматурой в наказание за нерасторопность. Перевертыша не видно, и шипение нечести нарастает, преследуя. Вася еле плетется, и Ваня зло дергает её за руку, погоняя.

Выбежав на открытое пространство, они бегут вверх по холму, и, за их спинами, деревья с треском приходят в движение - или сознание путается, само преграждая дорогу. Чудовища заметно отстают, Ваня вдыхает поглубже, и воздух обжигает легкие, добавляя боли к жжению в ладонях - одной он сжимает арматуру, другой, так же крепко, Василису. Перевертыш совсем не дурак. Не зря они прикармливали лешего.