Иван Ефремов. Книга 2. Лезвие бритвы

Все шло удачно — и машину остановили на тракте, и быстро привезли больного, и доехали до рассвета до больницы, и хирург готов был сделать иссечение, но… больной погиб от коллапса через каких-нибудь полчаса после приезда. Гирин так и не смог установить, что именно случилось — была ли у больного аллергия к новокаину, или анестезированная область захватила аномально проходившую крупную веточку десятого нерва, или вообще он впрыснул количество анестетика, оказавшееся больному не под силу, хотя тот и выглядел крепким человеком. Но самое важное — опухоль не только не прогрессировала, а сократилась настолько, что хирург и главврач больницы отказались подтвердить диагноз номы! Получилась большая неприятность: как будто Гирин ошибся в диагнозе и отравил больного ненужно большим количеством новокаина, вдобавок впрыснутого неумело! Гирин сумел доказать свою правоту, представив анализ опухоли и разъяснив мероприятие, но все же сомнение оставалось и потащилось за ним, как пресловутый крокодилов хвост. И обвинявшие и оправдавшие его врачи еще не сталкивались с номой. Все рассуждения носили теоретический характер.

Оба министерских работника внимательно выслушали его рассказ и молча переглянулись. Скрывая улыбку, Медведев спросил:

— А правда, что вы еще студентом лечили кого-то с помощью нагана?

— Не нагана, а с помощью Аствацатурова, — возразил горячо Гирин. — Видите, вам и это известно!

— Но вы ведь никогда и не скрывали?

— Нет, конечно. Только все это было так давно!

Никто не отозвался на вызов в тоне Гирина.

— Так, — произнес, помолчав, начальник отдела кадров. — Знания и способности у вас, видимо, большие, и вы нужны в исследовательских институтах, а вот… — говоривший умолк.

— Досказывайте, раз начали.

— Сами понимаете или позже поймете. Что вы скажете, профессор?

— Я полагаю — направить в ту физиологическую лабораторию, о которой я вам говорил. Пойдете младшим сотрудником в сравнительную физиологию зрения? — повернулся он к Гирину.

— Пойду… пока, — равнодушно согласился тот.

— Что значит «пока»?

— Пока не будет создана специальная психофизиологическая лаборатория, необходимость которой докажу и добьюсь организации!

— Ну вот и хорошо, — заключил начальник отдела кадров.

«Неудачно началось у меня в Москве, — раздумывал Гирин, оглядывая свою комнату с кое-какой приобретенной наспех мебелью. — Провалилось дело с работой в нужном мне институте. Безденежье не дает возможности реставрировать статую Анны и привезти ее на выставку. Художники сказали, что выставят, если я возьму на себя все расходы. И на том спасибо».

На другой день Гирин отправился в геологический институт, где работала едва ли не половина тех геологов, которым наша страна обязана рудами и нефтью, углем и алмазами, бокситами и цементом. Гирин шел по темным, заставленным шкафами коридорам, с волнением читая на дверях известные по газетам фамилии и негодуя на тесноту устарелого здания постройки тридцатых годов. Андреев встретил его в проходе разгороженного шкафами кабинета. Гирин подумал, что эта узкая щель никак не подходит человеку, вся жизнь которого прошла в просторах казахских степей, бесконечных болотах сибирской тайги, высях Алтая и Тянь-Шаня. Геолог, должно быть, прочел его мысли, потому что, слегка усмехнувшись, сказал:

— Это не беда, после тайги хорошо сидеть потеснее. Устанешь, знаете, когда полгода без стен — трудно сосредоточиться.

— Вы все тот же, — приветливо, но не принимая шутки, ответил Гирин. — Бывает ли у вас то, что вы назовете бедой?

Геолог заулыбался еще шире и вдруг сердито стукнул по столу.

— Как же нет беды? Беды нет только разве у полных идиотов. Есть такие — всем довольны… а вот у меня! — Андреев распахнул высокие створки простецкого фанерного шкафа, открыв две колонки некрашеных лотков.

В полутемной глубине замаячили угловатые куски горных пород. Даже на неопытный взгляд Гирина камни удивляли разнообразием: то угрюмым темно-серым, то теплым красным, желтым цветом, то сочетанием разнокалиберной пятнистости. Какие-то блестки, серебристые и черные, огоньки маленьких кристаллов — зеленых, розовых, синеватых — слабо мерцали в кусках камня, как бы поддразнивая Гирина и укоряя в невежестве.