Иван Ефремов

Даниила Наумова (Москва) за предоставление материалов о биографии А. П. Быстрова;

Алексея Афанасьева (Одесса) за техническую поддержку и помощь в обработке материалов;

Нину Грицай (Санкт-Петербург) за помощь в работе с архивом Горного института Санкт-Петербурга;

Любовь Данилову (Великий Устюг) за предоставление материалов и консультации по Шарженьгской экспедиции;

Галину Кузьмич (Калининград) за консультации по гендерной психологии;

Сергея Макарова и Сергея Мищенко (Тында) за помощь в работе с материалами Музея истории БАМа в городе Тында;

Александра Ермошкина (Хабаровск) за консультации по материалам Нижне-Амурской экспедиции;

Виктора Бурю (Хабаровск) за предоставление краеведческих материалов по Нижне-Амуре кой экспедиции;

Ирину Сяэск (Тарту) за материалы о дружбе И. А. Ефремова и П. Ф. Беликова;

Семёна Лопато (Москва) за плодотворные идеи и товарищескую поддержку;

Сергея Белякова (Иваново) за внимательное прочтение и корректорскую помощь;

Елену Егорову (Киров), Ольгу Цыбенко, Ларису Михайлову (Москва), Миру Покорук (Винница), Татьяну Смирнову (Санкт-Петербург) за помощь в подготовке материалов;

Ольгу Хлынину, Ирину Голенкову, Александра Голенкова, Ларису Волохову, Николая Кузнецова, Фаниля Ахметова (посёлок Уранбаш, село Комиссарово, хутор Херсонский Оренбургской области) за помощь в знакомстве с Каргалинскими рудниками;

Сергея Мельникова (Москва) за дружескую критику и материальную поддержку.

Глава первая ДЕТСТВО (1908–1921)

Если проследить всю цепь, а затем распутать начальные её нити, можно прийти к некоему отправному моменту, послужившему как бы спусковым крючком или замыкающей кнопкой.

Отсюда начинается долгий ряд событий…

И. А. Ефремов. Лезвие бритвы

Антип Харитонович

Антип Харитонович Ефремов выбирал себе жену. Был он уже не молод — аккурат между четырьмя и пятью десятками, однако женихом почитался завидным. Да и собой ещё хорош. Знал он цену времени, потому и выбирал не спеша, как строевой лес покупал — каждое дерево оглядывал. Пора, пора наследниками обзавестись. Будет что им передать!

Так рассуждал Антип Харитонович, сидя в коляске, которая катила полевой дорогой из Вырицы в село Тосно. Долог путь, да кони резвы, и под сердце подкатывает комок горячий, и в ярких вспышках сознания, словно навек впечатанные, видит он картины.

Родное староверческое Заволжье.[1] Луговина — сочные травы. С дальнего конца поля заходят косари — все в красных рубахах. Впереди — кряжистый, как старый дуб, с жилистыми руками — старик-отец. Шаг задаёт. За ним — уступами — сыны-богатыри, как на подбор. Восемь старших сыновей косят, а двое меньших с бабами сено перебивают. Он, Антип, успокаивая дыхание, встраивается вслед за старшими братьями. На душе легко!

В 1882 году, через год после того, как царя-батюшку убили, в осеннюю распутицу пришла в село весть о новом наборе на военную службу, который сменил прежнюю рекрутчину. Да уж и ясно было, что Антипу идти — теперь призывали всех, ведь срок службы сократили. Антип, двадцати одного года, молодец хоть куда! Перед проводами отец ввёл Антипа в горницу, взял в руки икону, велел стать на колени. Но прежде родительского благословения строго произнёс:

— Вот что, сыне мой, едешь ты в дальнюю сторону. Много будет вокруг тебя молодчиков, кто и обидным словом задерёт, а ты порохом пыхнешь. Но-но, не перечь! Знаю я тебя. Клянись мне на кулаках не биться и в драки не вступать. Клянись перед ликом Богородицы!

Когда завтрашний новобранец с пылающими щеками вышел из горницы, он заметил в глазах старших братьев понимающие усмешки. Потом уже понял Антип, что клятву таковую отец брал с каждого из сыновей. Чем согрешили дед или прадед, что потребовалась такая крепкая мера?

Двухэтажные казармы рядом с Царскосельским вокзалом, выкрашенные коричнево-розоватой краской. Утоптанный тысячами ног плац. На площади — огромный Введенский собор о пяти золочёных главах. А мимо — туда-сюда кареты, офицеры на конях, дамы в пышных городских нарядах. Всё казалось диковинным молодому солдату Семёновского полка. Однако Антип быстро обвык в полку, присмотрелся к жизни в Петербурге. После курса полковой учебной команды — звание ефрейтора. Затем с гордостью отписал родителям, что стал унтер-офицером. Шесть лет службы вышли, но возвращаться домой Антип Харитонович не спешил — резону не было. Он остался на сверхсрочную, имел награждения и повышения по службе. Однако воевать не довелось: государь Александр Александрович войн не любил. Видно, слишком хорошо помнил он, к чему привели Крымская, а затем и Турецкая войны.