Иван Федоров

Еще не совсем рассвело, дул холодный ветер, по небу неслись рваные облака. Слуги торопливо расстилали по снегу алое сукно — от государева крыльца до входа в Успенский собор. Дьяк, ведавший дворцовым хозяйством, суетился и покрикивал на слуг.

Толпа сдержанно гомонила, охваченная радостно-тревожным ожиданием. Всем предстояло зрелище, доселе невиданное.

Гулко зазвонили колокола на Ивановской звоннице. Тяжелые двери государевых покоев медленно распахнулись, на крыльце появился государев духовник — величавый и осанистый протоиерей Благовещенского собора. В руках он держал тяжелое золотое блюдо, на котором сверкала драгоценными каменьями золотая шапка, опушенная собольим мехом, рядом с шапкой возлежал так же богато изукрашенный крест и еще какие-то красивые и дорогие вещи.

Благовещенский протоиерей стал медленно спускаться по ступеням, за ним, с почтительно-торжественным выражением на лицах шли бояре и дьяки.

В толпе вытянули шеи, стараясь получше разглядеть золотое блюдо. Мальчишка лет тринадцати, стоявший рядом с Иваном Федоровым, восторженно присвистнул:

— Ух ты, красота какая!

На мальчишку зашикали.

Тот смутился и шепотом спросил Ивана Федорова:

—  Отец дьякон, а что это такое?

Иван Федоров так же шепотом ответил:

— Это — Мономахова шапка, скипетр, держава, крест и бармы.

Потому видя, что мальчишка ничего не понял, стал объяснять:

—  Триста лет тому назад княжил в Киеве великий князь Владимир.

— Тот, который Русь окрестил?