Иван Федоров

Но царю не спалось. Чуть закрывал он глаза, начинал полыхать перед ним огонь от земли до неба и чей-то суровый голос грозил ему вечным проклятием.

Поутру из Москвы прискакал гонец. Он привез тревожные вести: народ взбунтовался, дядю царя Юрия Глинского убили, дом его разграбили, и сейчас возмущенная толпа идет сюда требовать выдачи старой княгини Анны.

Горестно заплакала добрая царица Анастасия, а царь приказал устанавливать пушки.

Скоро к Воробьевскому дворцу подошла огромная толпа народа.

—  Выдай княгиню Анну, государь!

— Она лишила нас крова!

—  Она погубила наших детей!

Царь подал знак пушкарям, в воздухе засвистели ядра. Повалились на землю убитые, послышались вопли раненых.

— Хватать бунтовщиков, казнить их на месте! — кричал царь.

Царская стража ринулась на толпу. Многих похватали и тут же учинили над ними скорую расправу. Остальные обратились в бегство.

Царь мрачно расхохотался:

— Вот и конец бунту! Теперь надо зачинщиков отыскать. — Он сжал кулаки. — Узнают они, каков царь Иван Васильевич!

Вдруг, как из-под земли, появился перед ним человек. Был он росту исполинского, глаза его горели грозным огнем, как у древнего пророка. В одной руке держал он Священное Писание, другой указывал на небеса.

Царь вздрогнул и отступил назад.

Неизвестный заговорил, и голос его был, как раскаты грома.

— Суд Божий гремит над твоей головой, царь легкомысленный и злострастный! Огонь небесный испепелил Москву. Вышняя сила взбунтовала народ и исполнила гневом сердца. Покайся и обратись ко благу, пока не поздно!

Он медленно повернулся и пошел прочь.

Царь прошептал побелевшими губами:

— Это Божий глас. Я и раньше видел этого человека, но не помню где. Наверное, он являлся мне в страшных снах.

Вдруг один боярин вежливо кашлянул, поклонился и сказал:

— Не прогневайся, государь, но не во сне ты его видел, а в Благовещенском соборе в Кремле. Это тамошний поп. А зовут его Сильвестр.

—  Поп Сильвестр? — краска медленно вернулась на лицо царя, глаза сверкнули. — Бегите за ним! Воротите его! — И, грозно оглядев бояр, царь сказал:

— Отныне он будет моим любимым другом и первым советником.

О драматическом появлении Сильвестра перед царем во время пожара и бунта впервые рассказал князь Андрей Курбский, позже этот рассказ, расцветив его живописными деталями, повторил Карамзин, однако большинство последующих ученых считают его вымыслом. В действительности Сильвестр к тому времени был уже хорошо известен царю и приобретал свое влияние постепенно в силу целого ряда обстоятельств.