Иван Грозный

Заносчивость Грозного стала отражаться в официальных нотах, посылавшихся иностранным державам, как только он сам начал заправлять политикой. В дипломатической переписке с Данией личное появление Ивана IV во главе дел ознаменовалось поразительным случаем. Со времени Ивана III московские государи называли датского короля "братом" своим; и вдруг в 1558 г. Шуйский и бояре находят нужным упрекнуть короля за то, что он именует "такого православного царя всея Руси самодержца братом; а преж всего такой ссылки не бывало". Тому, кто будет читать подряд переписку Москвы с Данией, не трудно заметить, что московские бояре заведомо говорят неправду; конечно, в Москве ничего не запамятовали, ни в чем не сбились, а просто царь решил переменить тон с Данией и вести себя с ней более высокомерно.

Но тот же Грозный мог легко превратиться в очаровательного собеседника, ласкового миротворца, друга свободы и вольностей, мог развернуть широкое понимание привычек и потребностей города или государства, с которым приходил в соприкосновение. В его богато одаренной натуре уживались, – вернее сказать, бурно сталкивались очень противоречивые качества, чувства и понятия.

3

Как ни тяжел был кризис 1570-1571 гг. для Москвы, Грозный не только не отказался от общей цели западной политики, но и не ослабил своего натиска. Вслед за разгромом Новгорода весной того же 1570 г. он уже готовит новый оригинальный план овладения Ливонией, вырабатывает своего рода политическое изобретение.

Дело в том, что непосредственное управление русских Ливонией, сопровождавшееся появлением православного духовенства, слишком противоречило всем привычкам местного населения к автономии. Надо почитать современную войне хронику Руссова, чтобы видеть, в какой мере раздражали ливонских обывателей московские порядки, насколько приятнее им были шведы с их безразличным отношением к администрации. С другой стороны, Москве приходилось продолжать войну за приморские города – Ревель, Ригу и др., следовательно, надо было располагать свободой для передвижения военных масс. Грозный решил, что выходом из затруднений будет создание в Ливонии особого государства, зависимого от Москвы, при короле, имя и происхождение которого послужит гарантией сохранения всех вольностей.

Воспользовавшись давнишней дружбой с Данией, Грозный пощадил в Ливонии, в качестве вассала (по московской терминологии "голдовника"), датского принца Магнуса. Со вновь назначенным королем был заключен обстоятельный договор, в силу которого Иван IV отступился от прямого управления Ливонией; за Магнусом, его наследниками и всеми жителями страны были признаны прежние права и привилегии, суды и обычаи, а также свободное исповедание лютеранства. Далее ливонцам открывалась свободная и беспошлинная торговля в Московском государстве, за что, в свою очередь, они обязывались свободно пропускать в Москву иностранных купцов со всякого рода товарами, а также художников, ремесленников и техников.

Для царя самыми выгодными статьями договора были военный условия. Новый ливонский правитель должен был помочь в овладении Ревелем и Ригой: в договоре предусматривалось, что если эти города не признают Магнуса королем добровольно, царь их к этому принудит; во исполнение этого обещания московский государь брал на свое содержание все военные силы, которые Магнус приведет ему на помощь, и подчинял его командованию московских воевод, в случае совместного с русскими ведения войны.

Свой военно-политический план Грозный обставил большой торжественностью и блеском: пышные празднества сопровождали объявление Магнуса королем Ливонии и женихом царской племянницы. Чтобы показать свое расположение к Ливонии и ее новому правителю, Грозный отпустил с ним на родину множество пленных немцев, сидевших по тюрьмам и сосланных на поселение во внутренние области Москвы.

Всеми этими мерами царь действительно достиг благоприятного впечатления. Руссов говорит: "Очень многие тогда радовались и ликовали в Ливонии, будучи вполне уверены, что московит уступит и передаст Магнусу все взятое им в Ливонии. Немецкая свита Магнуса признала его наилучшим и христианским господином, который возведет их до великих почестей и снова возвратит им отечество. Тогда многие во всей Ливонии стали относиться благосклонно к герцогу Магнусу и не знали лучшего утешения и помощи на земле для Ливонии".

Грозный спешил использовать новосозданное орудие борьбы за Ливонию. Не успели в Москве провозгласить Магнуса королем, как уже царь послал его на осаду Ревеля с 25-тысячной армией; позднее "подошло, как выражается Руссов, еще одно сильное войско русских, называвшееся опричниками". Магнус простоял под Ревелем почти 7 месяцев, громил крепостные стены русской тяжелой артиллерией, но не мог взять город, которому шведские корабли подвозили припасы и снаряды.