Иван Грозный

Было бы несправедливостью признавать Ивана IV, подобно Константину Аксакову, трагическим лицедеем, искавшим живописных поз и драматических положений. Также невозможно согласиться и с мнением Костомарова, клеймившего Ивана как самого низменного деспота, как нельзя признать правильной и точку зрения Михайловского, считавшего Ивана обыкновенным маньяком. Иван получил в наследство от своих предшественников государство с архаическим устройством. Но оно уже начинало преобразовываться, освобождаясь от некоторых начал старого удельного порядка, стараясь развить другие и приспособить к новым потребностям жизни. Духовными наставниками Ивана были Иосиф Волоцкий и Вассиан Топорков. Они внушили ему идею божественности его власти, которая не может быть ни разделена, ни ограничена, ни подчинена какому бы то ни было контролю. Многое Иван получил и от природы. Она дала ему деспотический, своенравный и раздражительный характер, пылкое, необузданное воображение и тонкий, живой, проницательный ум. Но ум его страдал неуравновешенностью, постоянно впадал в преувеличения и крайности. В его понимании и выполнении своей роли сказывались все эти свойства его натуры. Он ставил себя на недосягаемую высоту, полагая, что все должно ему повиноваться. Сталкиваясь с препятствиями, он ломал их так же, как его предшественники. Но ему приходилось затрачивать больше сил, так как оказываемое ему сопротивление было более упорным. Благодаря своему темпераменту, он действовал более насильственно.

Иван не допускал никакого посягательства на свою волю даже в виде непрошеного совета. Как и другие московские государи, Иван правил самовластно, но он вносил больше эксцентричности и жестокости, что зависло от его характера и ума, склонного ко всему фантастическому. Однако Иван оставался последовательным. Он подчинял своих подданных суровым законам, нередко навязывал им такие задачи, от которых многие старались уклониться. Единственной задачей его было просветить своих подданных светом божественной истины. Против его власти восставали, но злоумышлявшие против него были слепыми безумцами. Его правление было деспотическое, но оно не было делом исключительно его личной воли. Силы, руководившие его политикой, были – милосердие Божие, милость Пресвятой Богородицы, молитвы всех святых и благословение прежних государей. Сам царь являлся лишь живым орудием всех этих высших начал. Какое же место должны были занять при нем бояре? Люди, дающие вероломные советы, эти предатели, псы, раскрывающие пасть свою на господина, должны были совершенно стушеваться. Царь, слушал того, кого хотел, награждал того, кого ему было угодно, и наказывал, когда считал нужным это сделать.

С человеком, так понимавшим свою власть и миссию, спор, очевидно, был невозможен, разделение власти немыслимо.

II. Опала Сильвестра и Адашева

Много спорили и спорят до настоящего времени о характере тех двух лиц, влиянию которых Иван как будто подчинялся некоторое время. В деятельности и во взглядах Сильвестра с Адашевым можно отметить немало противоречий. Сначала они колебались между двумя враждебными сторонами. Потом у них взяли верх те склонности, которые обусловливались их происхождением, идейными симпатиями и политическими связями. Они примкнули к оппозиционному лагерю, где пытались было составить свою особую избранную группу, в которой присваивали себе руководящую роль. Оба эти деятеля были предметом горячей защиты со стороны Курбского. Это устраняет сомнение в действительной политической роли Сильвестра и Адашева.