Иван Грозный

Бояре же, окружавшие Ивана, смотрели несколько иначе. Вполне возможно, что кто-нибудь из них пытался даже силой вовлечь государя в битву. Но ему еще нужно было приложиться к чудотворному образу Сергия, выпить святой воды, съесть просфоры, получить от своего духовника благословение, испросить у священнослужителей отпущения грехов, прежде чем «идти пострадать за истинную веру». Наконец царь сел на коня и поскакал к своему полку, чтобы присоединить и его к сражающимся. Битва теперь уже подходила к концу, и нечего было бояться осажденных. Но и теперь, по свидетельству Курбского, против которого сам Иван не нашел возможным возражать, насилу удалось заставить царя двинуться вперед: бояре должны были взять лошадь его под уздцы…

Уже московские знамена развевались над неприятельскими укреплениями, и первые колонны проникли в город. Началась резня. Шесть тысяч казанцев напрасно пытались спастись, пустившись в брод через реку Казанку. Иван и не думал останавливать избиение. В то время даже на западе город, взятый приступом, обрекался на смерть. Одни только женщины и дети спаслись и были уведены в плен. После этого при пении «Тебе Бога хвалим» царь водрузил большой крест на том месте, где во время битвы развевалось знамя последнего казанского хана. Здесь должна была появиться церковь, и через два дня она уже была выстроена и освящена. В конце недели два правителя, князья Александр Борисович Горбатый и Василий Семенович Серебряный были оставлены в покоренном городе, а победитель поспешил в Москву к Анастасии.

По дороге в столицу во Владимире он получил радостную весть: царица разрешилась от бремени сыном, которого назвали Димитрием. В одном из древнейших сел в окрестностях Москвы, Тайнинском, куда Иван должен был удалиться впоследствии, в дни испытаний, ожидавших его после этих успехов, брат его Юрий со знатнейшими боярами принесли ему первые поздравления. В Москве вышедший навстречу ему с духовенством митрополит сравнивал его с Димитрием Донским, Александром Невским и Константином Великим, а затем, поклонившись до земли, благодарил государя за торжество, доставленное им отечеству и Церкви.

И в самом деле победа была велика; по своим непосредственным или отдаленным последствиям более значительная, чем приобретение Трех Епископств, сделанное в том же году Генрихом II на противоположном конце Европы.

IV. Последствия

В 1555 году первый архиепископ вазанский и свияжский Гурий отправился на место своего назначения в сопровождении целой свиты священнослужителей. Это напоминало то отправление духовенства из Византии, которое при Владимире принесло проповедь истинной веры в Корсунь. После освящения храма Заступницы Богоматери, выстроенного в Кремле в память новой победы, Гурий сел на лодку, где продолжалось пение и молитвы. По пути от Москвы до Волги громадные толпы народа, охваченного энтузиазмом, приветствовали представителя истинной веры. Россия приступала к апостольской деятельности. На стенах Казани ислам потерпел поражение, нанесшее непоправимый ущерб нарождавшемуся могуществу крымских ханов. Теперь уже не было и речи о том, чтобы Иван «бил челом», как это делал он еще недавно в сношениях с опасными соседями, в то же время претендуя на равенство с германским императором и султаном! В материальном отношении Казань представляла ценное приобретение. Если она раньше и не угрожала Москве, то все же, находясь на среднем течении Волги, она преграждала путь на восток и препятствовала естественному развитию ее. Некогда здесь произошло первое столкновение христианства с исламом в сражениях магометан, болгар с первыми христианскими князьями новой северо-восточной Руси. Для Азии Казань продолжала быть центром торговли и промышленности, а для монгольского царства последним оплотом, удержанным им в Европе. Стесненное крымское ханство представляло лишь стан кочевников, бродивших в южных степях. Оставалась еще Астрахань, но, после падения Казани, эта преграда для московского движения обречена была на неизбежную гибель. Начавшаяся колонизация и завоевания с непреодолимой силой распространялись в богатом крае, орошенном западными притоками Волги и восточными – Дона.

Наконец, Казань была естественным центром для многочисленных диких народностей – черемисов, мордвы, чувашей, вотяков, башкир, – занимавших оба берега Волги – нагорный и луговой. Привлеченный к Свияжску нагорный берег уже входил в состав московского государства. Теперь наступала очередь и для низменного.