Иван Грозный

Второе ограничение относилось к местническим расчетам. Они были крайне сложны. Между пятью полками, на которые делилось обычно войско, существовало определенное старшинство. Самый почетный - большой полк, потом - передовой правой руки, левой руки и наконец - сторожевой. Ясно, что, например, первый воевода передового полка выше воевод полков правой и левой руки и ниже первого воеводы большого полка. Ясно также, что первый воевода большого полка выше всех прочих воевод. Понятно, что каждый первый воевода выше своего второго. Но вместе с тем неясно соотношение между, например, вторым воеводой большого полка и первыми воеводами остальных полков. Из-за этого вспыхивали лишние споры, запутывались отношения. Было принято удачное решение: считаются находящимися на совместной службе все первые воеводы, затем - все вторые и, наконец, каждый первый со своим вторым. Вторые же воеводы не могут спорить о местах с первым воеводами других полков, их назначения не становятся прецедентами. "Приговор" о местничестве таким образом сохранил местничество, но ослабил его негативные последствия для практической деятельности.

В 1555-1556 годах было принято «Уложение о службе», которое ввело точный порядок службы феодалов. Была установлена норма, какого количества земли - поместья или вотчины - должен выходить один вооруженный воин на коне. С первых ста четвертей (около 170 гектаров) выходил сам феодал, со следующих - его вооруженные холопы. Говорили, что государевы служилые люди выходя на службу "конно, людно и оружно". Было также предусмотрено, что тот, кто выведет людей больше, чем положено, получит за это денежную "помогу", своеобразную премию; тот же, кто выведет меньше, заплатит штраф.

Откуда же брались деньги на помогу? Ведь их хронически не хватало в государственной казне. Вероятно, именно потому реформа устного управления была проведена одновременно с принятием "Уложения о службе". Согласно этой реформе кормления были отменены. Население теперь должно было платить не кормленщикам, а государству: вводился новый налог - "кормленичий окуп". Эти деньги распределялись между феодалами, выходящими на службу. Тем самым для них компенсировалась утрата кормлений.

Власть на местах полностью переходила в руки выборных из местного населения. Государство еще не располагало ни кадрами администраторов-специалистов, ни возможностями платить жалование за гражданскую службу. Поэтому и пришлось пойти на передачу власти представителям сословий. В тех уездах, где было развито феодальное землевладение, власть принадлежала дворянским выборным - губным старостам; там, где жили крестьяне, платившие подати непосредственно государству ("черносошные крестьяне" ), администраторами стали крестьянские представители - земские старосты. Земских старост избирали посадские люди в городах.

И губные, и земские старосты существовали и раньше. Выше уже говорилось, что при Елене Глинской началась передача губным старостам дел о наиболее ужасных уголовных преступлениях. Земские же старосты первоначально были представителями крестьянских и посадских общин в их отношениях с властью. Например, они должны были присутствовать при разборе тяжб о земле. Теперь те и другие стали полновластными администраторами.

Однако эта новая система была еще далека от идеала. Из-за обычной нехватки денег губные старосты не получали вознаграждения. К тому же на эти должности предписывалось избирать тех, кто по возрасту и здоровью был уже непригоден для воинской службы. Должно быть, поэтому многие губные старосты тяготились своими обязанностями. Пожилым и не очень здоровым людям вовсе не хотелось бросать свои вотчины и поместья и носиться по уезду в поисках "лихих людей".

В 1555 году был принят "Приговор о разбойном деле" -  закон, направленный на борьбу с разбоями. Из него мы узнаем, что некоторые губные старосты отказываются "целовать крест" -  приносить присягу, без которой нельзя было приступить к исполнению своих обязанностей, "и дел не делают". Было велено "по тех старост посылати на подводах и сажати их в тюрму. А ис тюрьмы их выпущати да на них прогоны имати. А им велети впредь быти у разбойных дел". Другие же губные старосты, хотя и целовали крест, "живут на Москве за своими делы, а с Mосквы не едут. И тех старост ссылать с Москвы за поруки (с поручительствами. - В. К.), а появятца опять, а Москвы не поедут, ино их сажати в тюрму на время".

Только на время: ведь их все же надо отправить в свои уезды и заставить ловить разбойников!