Иван Грозный

В. Б. Кобрин ИВАН ГРОЗНЫЙ

СПОР, КОТОРОМУ ЧЕТЫРЕ ВЕКА (Вместо предисловия)

Мало найдется в отечественной истории людей с такой стойкой популярностью в массовом сознании, как Иван Грозный. Вероятно, в этом феномене соединилось многое. И неизбывное чувство преклонения перед сильной личностью, от которого мы подчас не можем избавиться и до сих пор. И несомненная яркость этого человека, особенно по сравнению с посредственностями, которых так много перебывало после него на русском престоле. И ужас перед садизмом и жестокостью, перед страшными казнями. Быть может, из-за того, что в отношении к царю Ивану сплелись столь разные чувства и настроения, так разнообразна всегда была его оценка: и в народном сознании, и в исторической науке, которая тоже несвободна от влияния массовых представлений.

Спор о царе Иване Васильевиче идет уже четыре с лишним века: ведь начался он еще при жизни Грозного. Одна из первых его общих характеристик дана в начале XVII века младшим современником царя то ли князем Катыревым-Ростовским, то ли князем Шаховским (авторство - предмет спора в научной литературе). В этом портрете ужились противоречивые оценки личности царя Ивана. Автор начал с внешности (а в литературном обычае средневековья внешность тесно связана с душевными качествами): некрасивый ("образом нелепым"), с длинным и кривым носом ("нос протягновен и покляп"), царь вместе с тем высок, у него "сухо тело" и толстые мышцы, высокие плечи и широкая грудь. А дальше начинается настоящий панегирик: "Муж чюднаго рассужения, в науке книжнаго поучения доволен и многоречив зело, ко ополчению дерзостен и за свое отечество стоятелен".

Но восхваление внезапно обрывается, и мы читаем слова сурового осуждения: "На рабы своя, от бога данный ему, жестосерд вельми, и на пролитие крови и на убиение дерзостен и неумолим; множество народу от мала и до велика при царстве своем погуби, и многия грады своя поплени... и иная многая содея над рабы своими..." Кажется, не может быть человека хуже. Но нет: "Той же (не какой-то другой, а тот же, тот же!) царь Иван многая благая сотвори, воинство вельми любяше и требующая ими от сокровища своего неоскудно подаваше". А вывод? Его автор предоставил сделать читателю, заключив коротко и нейтрально: "Таков бо бе царь Иван". Похоже, современник стал в тупик перед многогранностью человеческого характера.

Разнообразен царь Иван и в фольклоре. В одних песнях он - герой, взявший Казань. Правда, и под стенами вражеской крепости он проявляет необузданный, жестокий нрав: стоило чуть-чуть запоздать взрыву подкопа под городские стены по сравнению с царскими расчетами, как уже "государево сердечко рассердитовалось, приказал он пушкарев казнить-вешать". И только нашедшиеся "в полку люди умные, люди умные, люди разумные" сумели уговорить царя не торопиться. И все же здесь он хоть и вспыльчив, но отходчив. В другой песне народ горько оплакивает Грозного: "Ты восстань, восстань, ты, наш православный царь... царь Иван Васильевич, ты наш батюшка!" При желании можно при помощи этих текстов сконструировать образ этакого народного царя (и конструировали!). Только пришлось бы замолчать другие.

Ведь "при Грозном царе Иване Васильевиче были годы те недошлые (неудачные - В. К.), времена были студеные". А как фольклорный царь Иван разговаривает с собственным сыном:

Тут стемнел царь, как темна ночь,

Зревел царь, как лев да зверь:

"Сказывай, собака, про измену великую!

Ты на братца скажешь, так братца не видать,

На себя ты скажешь, то свою головку потеряешь".

В другом же случае Грозный похваляется:

Первого боярина в котле велю сварить,

Другого боярина велю на кол посадить,

Третьего боярина скоро велю сказнить.