Иван Грозный

В этом поведении молодого царя сказался характер его нации; многое, конечно, зависело и от его личных особенностей, от чрезвычайной нервности, которой он, как мы знаем, страдал. Нельзя сказать, чтобы это была трусость, так как скоро этот человек начнет подчинять своей несокрушимой воле огнем и мечом окружающих его, несмотря на их ненависть, и это будет делать двадцать лет подряд. Будущий глава опричнины не был трусом. Он был просто достойным потомком московских князей, собиравших Русь, но не на поле битвы, не подвигами храбрости, а путем темных интриг, торгашества и скопидомства, путем хитростей и стоических унижений. Ученики восточных государей усвоили азиатские наклонности к неге, презрение к телесным усилиям. Сражаться, наносить удары и рисковать в свою очередь подвергнуться им – это не дело государя, для этого у него есть подчиненные. Он повелевает, посылает людей на смерть и – молится.

Бояре же, окружавшие Ивана, смотрели несколько иначе. Вполне возможно, что кто-нибудь из них пытался даже силой вовлечь государя в битву. Но ему еще нужно было приложиться к чудотворному образу Сергия, выпить святой воды, съесть просфоры, получить от своего духовника благословение, испросить у священнослужителей отпущения грехов, прежде чем «идти пострадать за истинную веру». Наконец царь сел на коня и поскакал к своему полку, чтобы присоединить и его к сражающимся. Битва уже подходила к концу, и нечего было бояться осажденных. Но и теперь, по свидетельству Курбского, которому сам Иван не нашел возможным возражать, насилу удалось заставить царя двинуться вперед: бояре должны были взять его лошадь под уздцы…

Уже московские знамена развевались над неприятельскими укреплениями, и первые колонны проникли в город. Началась резня. Шесть тысяч казанцев напрасно пытались спастись, пустившись вброд через реку Казанку. Иван и не думал останавливать избиение. В то время даже на Западе город, взятый приступом, обрекался на смерть. Одни только женщины и дети спаслись и были уведены в плен. После этого при пении «Тебе Бога хвалим» царь водрузил большой крест на том месте, где во время битвы развевалось знамя последнего казанского хана. Здесь должна была появиться церковь, и через два дня она уже была выстроена и освящена. В конце недели два правителя, князья Александр Борисович Горбатый и Василий Семенович Серебряный, были оставлены в покоренном городе, а победитель поспешил в Москву к Анастасии.

По дороге в столицу во Владимире он получил радостную весть: царица разрешилась от бремени сыном, которого назвали Димитрием. В одном из древнейших сел в окрестностях Москвы, Тайнинском, куда Иван должен был удалиться впоследствии, в дни испытаний, ожидавших его после этих успехов, брат его Юрий со знатнейшими боярами принесли ему первые поздравления. В Москве вышедший навстречу ему с духовенством митрополит сравнивал его с Димитрием Донским, Александром Невским и Константином Великим, а затем, поклонившись до земли, благодарил государя за торжество, доставленное им отечеству и Церкви.

И в самом деле победа была велика; по своим непосредственным или отдаленным последствиям более значительная, чем приобретение Трех Епископств, сделанное в том же году Генрихом II на противоположном конце Европы.

IV. Последствия

В 1555 году первый архиепископ казанский и свияжский Гурий отправился на место своего назначения в сопровождении целой свиты священнослужителей. Это напоминало то отправление духовенства из Византии, которое при Владимире принесло проповедь истинной веры в Корсунь. После освящения храма Заступницы Богоматери, выстроенного в Кремле в память новой победы, Гурий сел в лодку, где продолжались пение и молитвы. По пути от Москвы до Волги громадные толпы народа, охваченного энтузиазмом, приветствовали представителя истинной веры. Россия приступала к апостольской деятельности. На стенах Казани ислам потерпел поражение, нанесшее непоправимый ущерб нарождавшемуся могуществу крымских ханов. Теперь уже не было и речи о том, чтобы Иван «бил челом», как это делал он еще недавно в сношениях с опасными соседями, в то же время претендуя на равенство с германским императором и султаном!

В материальном отношении Казань представляла ценное приобретение. Она раньше не угрожала Москве, но находясь посередине Волги, преграждала путь на Восток и препятствовала естественному развитию. Некогда здесь произошло первое столкновение христианства с исламом в сражениях магометан, болгар с первыми христианскими князьями новой Северо-Восточной Руси. Для Азии Казань продолжала быть центром торговли и промышленности, а для монгольского царства последним оплотом, удержанным им в Европе. Стесненное крымское ханство представляло лишь стан кочевников, бродивших в южных степях. Оставалась еще Астрахань, но после падения Казани эта преграда для московского движения обречена была на неизбежную гибель. Начавшаяся колонизация и завоевания с непреодолимой силой распространялись в богатом крае, орошенном западными притоками Волги и восточными – Дона.