Иван Грозный. Книга 1. Москва в походе

На столе чрезвычайного орденского ландтага лежало письмо царька Шиг-Алея.

Шестьдесят тысяч талеров!

Каждый рыцарь почитал высокою доблестью, величайшей христианской добродетелью поношение восточного варвара – московского царя. Имя язычника-московита не раз упоминалось с презрением.

Провинциальные магистры, духовенство и все дворянство, ругая Ивана и московитов, превозносили свои добродетели, свое собственное, якобы недосягаемое благородство.

Всем хотелось мира, но никому не хотелось денег давать.

Угроза нашествия?! Да, она пугала, возмущала, но ведь и в самом деле у рыцарей есть крепкие, неприступные замки. А может быть, до этих замков московиты и не дойдут? А может быть, что-нибудь случится, что помешает московиту напасть на Ливонию? А может быть... Да мало ли что может быть! Не лучше ли не торопиться?

Магистр и архиепископ твердили одно:

– Деньги или войско? Коли мир – не жалейте, братья, денег на такое великое дело! Родина в опасности!

Один бургомистр, толстый, в черном бархатном камзоле, сверх которого вокруг шеи, прикрывая грудь и часть спины, надет был золоченый колет, вытаращив глаза басисто прокричал:

– Лучше нам потратить сто тысяч талеров на войну с Московией, чем платить один талер дани московскому деспоту!

Глаза его были налиты кровью, громадные усы его прыгали.

Нашлись храбрецы, поддержали его: поднялся шум. Они требовали самим, первым, напасть на Московию.

– Соберем войско, – кричали они, размахивая кулаками, – и после пасхи, ранней весною двинемся опустошать Московскую землю! Отомстим за пролитие немецкой крови! Наши отцы обращали в бегство этих варваров. И теперь они не так сильны, чтоб нельзя было их победить. Нам помогут шведы, датчане... Никто не любит «московитов». Все их опасаются!

Раздавались речи, что немцы – народ наступательный. В этом и есть источник всего хорошего, что они сделали. Кто истребил полабских славян? Кто открыл после того путь немецкой христианской шпаге в Чехию и польские земли? Разве забыли благородные рыцари, как гордый архиепископ Като писал из Майнца Римскому Папе о славянах: Хотят ли они того, не хотят ли, а все-таки должны склонить свои выи немецким князьям. И разве немецкий святой, праведник Бонифаций, величайший и усерднейший проповедник христианской веры в Германии, не называл славян «самым жалким и отвратительным племенем»? В Россию христианство должно прийти с немецким мечом. Русские считают себя христианами, но они хуже язычников. Немцы – народ благородный, великий, возвышенный, на челе которого Бог положил печать своего духа и даровал самую продолжительную жизнь между всеми народами.

– Немецкий народ уже однажды владычествовал над миром! – кричал рыжий в синем камзоле рыцарь с крысиным ртом. – Вспомните Оттона, времена императоров франконских и Гогенштауфенов! Разве не оправдали они свой титул «распространителей царств»?

Воинственность храбрецов заразила немногих; напрасно выхватывали они шпаги и грозно размахивали ими. Напрасно поминали имя второй «священной Римской империи»[58] и немецких императоров. Злобные выкрики, проклятия, гордые возгласы о славе орденского оружия не могли уже поднять духа в приунывшем рыцарстве.

Худой, бледный дворянин, вскочив с своего места, сказал:

– Мы променяли полотно и замшу рыцарских одежд сперва на камлот, потом на сукно, наконец, на бархат. Украсили жен своих перлами и дорогими алмазами, а сами обрядились в золотые цепи, отказавшись от стальной кирасы. Цветущая Ганза возит к нам заморские вина и разные роскоши и тем губит и старцев и молодежь... Вечные праздники в городах и замках! Вечные слезы в деревнях! Чего мы добьемся при такой жизни?

Молчание было ответом захудалому дворянину. Его выкрики сановитым рыцарям показались дерзкими.

Заговорил бургомистр города Дерпта, высокого роста, чернокудрый красавец – Антоний Тиль.

Хлопнув с сердцем рукой по столу, он сказал громко и властно:

– Довольно! Много дней мы толкуем, как помочь себе, и ничего не выдумали. Позор! Скажу одно: кого бы ни пригласили мы к себе на защиту – никто за нас не захочет бескорыстно воевать. Так или иначе придется нам отвечать своими собственными головами и кошельками! На одних кнехтов надеяться – безрассудно. Если вы немцы, то отдавайте все свое честное достояние на пользу родной Ливонии; все украшения жен своих; золотые цепи, браслеты; все, что у нас есть дорогого в запасе, все продадим! На эти сокровища наймем войско. Сами все соберемся вместе и смело пойдем навстречу неприятелю, чтобы или победить, или погибнуть. Не станем поступать, как прежде делалось: каждый свой угол берег, и враг мог поодиночке всех нас побить. Похоже ли это на немцев? Если мы решимся поступить так, как я говорю, биться в открытом поле, то не опозорим своих предков. И не так дешево будет стоить новое укрепление городских стен, постройка новых валов и башен. Нужно много средств и времени для того! Да и бесцельны иной раз самые сильные и обширные укрепления.