Иван Грозный: Кровавый поэт

И начался процесс, известный в истории как «огораживание», - всеми неправдами землю у общин все же отнимали, а крестьян заставляли уходить на все четыре стороны. Ну а на больших дорогах их уже поджидали королевские судьи, которые хватали безземельных и вешали «за бродяжничество». У этой кампании, как и следовало ожидать, был не садистский, а опять-таки прагматический смысл: шерсть в сукно перерабатывали на фабриках-мануфактурах, которые нуждались во множестве рабочих рук, - причем желательно было платить «пролетариям» как можно поменьше. Свободный человек, имеющий возможность выбирать, не пойдет горбатиться за гроши. Ну а тот, у которого есть выбор лишь между придорожной виселицей и тесным вонючим домиком мануфактуры? То-то…

Все и получилось, как было задумано: сломленная жесточайшим террором бесприютная крестьянская масса толпами двинула на мануфактуры - жить-то хотелось, да и семью надо было как-то прокормить. Англия и в самом деле неимоверно поднялась на торговле шерстью - ну, а о том, какими методами это было достигнуто, британцы предпочитают не вспоминать. И, как уже говорилось, не склонны именовать Генриха «параноиком». Впечатлительный писатель Диккенс, как творческому человеку и полагается, в своей «Истории Англии для юных» выражений не выбирал, называл короля и «чудовищем», и «извергом рода человеческого», и «кровопийцей» - но ни о каком «безумии» и он не заикался. Ну а что до профессионалов, то настоятельно рекомендую тем, кто интересуется вопросом, капитальный труд одного из крупнейших историков Британии XX столетия Дж. М. Тревельяна. Прелюбопытнейшее чтение, прелюбопытнейший пример чопорного английского подхода к делу. Казни при Генрихе? Ну да, что-то такое было… Огораживание общинных земель? Ну так оно никакого ущерба не нанесло, поскольку огораживания, да будет вам известно, «повышали благосостояние», и только «некоторые из них», как изящно пишет Тревельян, «способствовали убыли населения». Обтекаемо, изящно, академично - и не поймешь реального масштаба бедствий. К тому же Тревельян убеждает читателя, что крестьяне, изволите ли видеть, сами, добровольно и с песнями, помогали огораживать свои бывшие поля, - ну, это нам знакомо, у нас в свое время в колхозы тоже вступали добровольно, поголовно и, что характерно, с песнями…

И наконец, конфискация церковных земель, по Тревельяну, была чуть ли не благом, поскольку эти перемены для «огромной массы монахов» создали «более свободную личную жизнь и более благоприятные возможности жизни в миру». Ведь монастырская благотворительность лишь «умножала количество нищих»…

И совершенно непонятно, отчего же в результате всех благодетельных для темного, не осознающего своей выгоды народа реформ полыхнуло восстание Роберта Кета, о котором Тревельян скрепя сердце все же вынужден упомянуть - это когда мятежники в одном только округе вырезали двадцать тысяч овец, которых на их бывшие земли загнали местные лорды…

Положа руку на сердце, меня как-то не тянет поносить господ вроде Тревельяна последними словами. В глубине души, несмотря на все отрицательное отношение, я к ним чувствую что-то вроде восхищения - с каким, чего уж там, относятся к особо талантливым аферистам. Английские историки, подобные Тревельяну, достигли столь изящного цинизма в затушевывании собственного кровавейшего прошлого, что это уже настоящее искусство. Даже и не знаю, что хуже - английское изящество в превращении своей истории из многотомного уголовного дела в благостную пастораль или российская привычка бездумно все оплевывать без малейшего желания вникнуть в суть событий и действия людей… Честно - не знаю.

Итак, беглое знакомство с историей Англии и Франции нас убеждает: и речи быть не может о какой-то «цивилизации», «культуре» и «строгой законности», якобы позволяющей означенным странам взирать свысока на «варварскую Россию». Германии это тоже касается: как гласит фраза из пошлого анекдота, «И эти люди запрещают мне ковырять в носу!?»

Быть может, в других европейских державах дела обстояли более благолепно?

Увы, увы… Все то же самое - законы существуют главным образом на бумаге, и повсюду, куда ни глянь, самым беззастенчивым образом правит бал высшая аристократия, как ее ни именуй: лорды, герцоги, маркграфы… Для них ни один закон не писан. А тамошние короли зверствуют почище Грозного: в одной Швеции за считанные дни снесли головы чуть ли не сотне епископов и знатных дворян.

А вот вам Дания, 1564 г. Правящие в южной части страны шлезвиг-голыитейнские герцоги на протяжении более чем тридцати лет приращивают свои владения за счет… королевских. Протащили какие-то хитрые юридические крючкотворства, которые им это позволяют, и регулярно делят меж собой королевские имения. А заодно три герцога объединенными усилиями захватили небольшую крестьянскую республику Дитмаршен (помнит кто-нибудь такую?) и поделили ее меж собой…