Иван Грозный — многоликий тиран?

Еле отвязались и остались, наконец, вдвоем. Кто рассказа ждет о последующем, губы-то не раскатывайте. Если бы чего и было, ни за что бы не рассказал, грех таким похваляться. Да и не было ничего из того, чего вы ожидаете. Меня еще после сговора мать моей невестушки, княгиня Ольга, в сторонку отозвала и Христом Богом умоляла поберечь девочку ее, говорила, что и слабенькая она, и крови-то у нее только недавно пошли. Насчет крови я тогда не понял, но испугался и обещал невестушку, то есть женушку будущую, беречь, как смогу, и все по ее слову делать. Видно, тот разговор княгиня Ольга дочери передала, потому что княгинюшка на спину на кровать не ложилась и глаза не закрывала, как другие невесты по рассказам делают, а сидела на краю кровати, куда я ее поднял, и ласково на меня смотрела. Так мы и просидели час, друг к дружке привыкая и никуда не спеша, как будто оба чувствовали, что впереди у нас долгая жизнь и всего в ней будет в изобилии.

И насмотреться не успели, а уж кричит тетка Евфросинья из-под двери, все ли ладно, все ли хорошо, здоров ли я. «Конечно, здоров», — отвечаю я с некоторым удивлением, и княгинюшка с кровати откликается: «Все хорошо, тетушка, все хорошо». Не проходит и пяти минут, как комната гостями избранными наполняется, все нас поздравляют и — наконец-то! — кормить начинают. Княгинюшка моя, видно, тоже проголодалась, хоть и маленькая, а курочку до костей умяла под громкий хохот. То я счел добрым знаком, пусть ест побольше, ей полезно.

Но то не все было. На следующий день по обычаю пошли в баню, я с Иваном, Курбский с князем Владимиром, а мыльником у нас Алексей Адашев был. Охальники они все, прости меня Господи, кроме князя Владимира, да и то по его малолетству. Все шутили, что трудно мне, наверно, с моим инструментом обходиться пришлось. Я краснел и руками от них отмахивался.

Потом на ответный пир направились к тестю и теще, там меня и княгинюшка ждала, тоже после бани. А как увидел ее, так чуть не упал. Лицо белее снега, брови широкие вразлет чуть ли не до ушей, глаза огромные, потому как даже белки зачернены, и зубы в улыбке черным лаком блестят. Красота неописуемая!

И оттого еще сердце щемило, что ведь для меня она эту красоту навела, мне одному хотела понравиться, кому же еще? Хотела, чтобы любил я ее не только по Божией заповеди, но и за красоту лица. И ведь знала, что ей за это не поздоровится, духовник на нее непременно епитимью наложит. Ведь по-ихнему, по-церковному, любовь такая — блуд, а украшение лица и волосы накладные — бунт против Господа. Так и говорят: вы что же мните, что Господь вас нехорошо сотворил, и творение Господа исправить покушаетесь? Так-то оно так, но все же приятно, когда нареченная твоя от Господа еще и лицом красива, а к лицу красивому есть в ней желание всякими маленькими женскими исхищрениями страсть в муже пробуждать.

Уж на том пиру повеселились мы всласть, и мед и вино пили, и с трудом потом вспоминали, как до дому добрались.

А те пиры почти без перерыва перешли в следующие, то царь Иван князя Владимира женил. Выбрал он ему девицу Евдокию из рода Нагих, коим по знатности у Стародубских князей в сенях сидеть, что же до остального, то их имя обо всем само говорит. Но я искренне желал им счастья, на их же свадьбе ясельником был, то Володька нарочно измыслил, чтобы меня от княгинюшки оторвать.

* * *

Вы, наверно, недоумеваете, где это мы Соборы собираем да свадьбы гуляем после ужасов пожара московского, мною со всем тщанием описанного. Но, во-первых, ужасно было смотреть на все это со стороны, вблизи же, когда мы через неделю приехали на пепелище, все оказалось не так плохо, во-вторых, строят на Руси быстро, особливо из дерева. Уже к той зиме почти все восстановили, лишь с украшениями некоторая заминка вышла. Взять хотя бы роспись стен, тут спешка ни к чему, в этом деле быстро хорошо не бывает. Да еще Иван, не удовольствовавшись старыми образцами, замыслил новое, величественное, как и все, что он делал. Надлежало покрыть картинами особыми стены храма Благовещенья, Грановитой палаты и парадных палат дворца царского. Задал же он нам с Макарием работы — как все разместить, ничего не упустив, как все увязать. Лишь затем мазилы да иконописцы за дело принялись, и тянулось это дело несколько лет. Я вам об этих картинах непременно расскажу, но потом, пусть сначала дорисуют.

А еще устроил Иван новое место царское. Престол из слоновой кости, обложенный чистым золотом, стоял на возвышении, к которому вели шесть ступеней. По обе стороны от престола лежали два льва из чистого золота, еще двенадцать сидели по обе стороны на ступенях. Если на торжественном приеме кто-либо приближался к престолу, то лежащие львы вздымались, а сидящие принимались рычать, весьма похоже. Хотел Иван еще поставить рядом с престолом особые деревья, на которых бы сидели золотые птицы и пели чудными голосами, да не успел. Все это Иван не сам выдумал, а по прописи приказал сделать, а откуда пропись, знающий разумеет.