Иван Грозный — многоликий тиран?

У монастыря Сретенского царя встретил митрополит со всем Священным Собором, с крестами и с чудотворными иконами. Иван сошел с коня, помолился и приложился к иконам, возвестил: «На ваших трудах и молитвах много вам челом бьем» — и поклонился до земли митрополиту и Священному Собору, а вслед за ним и все воинство. Макарий же ответил Ивану словами благодарственными, после чего вместе со всем Собором и со всем народом пал перед царем на землю.

И все же Иван, двигаясь по улицам Москвы, хоть и кивал милостиво на обе стороны, но был невесел, уж я-то его знаю. Впрочем, не буду сейчас об этом говорить, ведь такой праздник вокруг! То был, наверно, самый радостный для державы день его царствования.

* * *

Что же было в Казани? Это и меня интересовало в то время превыше всего. Ивана я пока не рисковал расспрашивать, дабы не отвлекать от отдыха и семейных радостей, поэтому первым делом стребовал с князя Владимира обещанную мне справку. Свиток был не так чтобы толст, но я принял его с благодарностью, развернул в нетерпении, едва дойдя до своей палаты рабочей, и принялся внимательно изучать.

«Июля, 3. Село Коломенское, храм Успения. Молились пред иконой Богоматери, что была с Димитрием Донским на поле Куликовом. Отъезд.

…

Июля, 20. Муром. Молебен над гробом Святого князя Александра Невского. Литургия в память Святых Муромских Угодников, князя Петра и княгини Февронии. Ночевка в княжеском дворце.

…

Августа, 1. Река Мяна. Освящение воды. Переправа.

…

Августа, 6. Речка Кивата. Литургия. Причащение Святых Тайн. Продолжение похода.

…

Августа, 13. Свияжск. Молебен в Соборной церкви. Ночь в шатре.

Августа, 29. Под Казанью. Освящение полотняных церквей Архистратига Михаила, Великомученицы Екатерины и Святого Сергия.

…

Октября, 2. Литургия. Подрыв стен Казанских. Продолжение литургии, причащение Святых Тайн. Взятие Казани. Молебен. Водружение креста на месте, где стояло знамя царское, — быть там церкви во имя Нерукотворного Образа.

Октября, 3. Посещение Казани. Возвращение в стан. Молебен в церкви Святого Сергия.

Октября, 4. Посещение Казани. Закладка церкви во имя Благовещения Богородицы. Молебен, освящение воды, крестный ход по городским стенам. Возвращение в стан.

…

Октября, 6. Посещение Казани. Освящение церкви Благовещения. Возвращение в стан».

Что за недотепа! Вот нарочно сделаю его в своей истории слабоумным! Тогда я, конечно, так не думал, не мог думать. Я много хуже думал, прости меня, Господи!

Но я и не надеялся особо на записи князя Владимира, у меня было много других свидетелей под рукой. Первым из них был Андрей Курбский, заслуживший в том походе прозвание «бича Казани», вторым — тесть мой многоуважаемый, князь Дмитрий Палецкий, третьим — князь Александр Горбатый, хоть и Шуйский. Его многие называли «покорителем Казани», но то, как я понимаю, недоброжелатели князя, так они хотели поссорить его с царем, возбудив у того ревность. Но Иван тому не поддался, князя Александра весьма жаловал и именовал всякими высокими словами, типа приведенного выше, но на то его монаршая воля. Кроме этих трех героев, я допросил еще князя Михайлу Воротынского, боярина Михайлу Морозова и многих других, которым несть числа. Так, подковавшись, я принялся за «Сказание о взятии Казани», которое должно было стать первым алмазом, сверкающим в короне «Жития Благоверного Царя Иоанна Васильевича». Вестимо мне, что потом и другие такие же сказания появились, но мое самое правильное, потому как появилось сразу после событий и записано было со слов непосредственных участников, и каких участников!

Господи, как же легко описывать то, чего не видел! Когда воскрешаешь в памяти виденную тобою картину, то она своими житейскими деталями, обычно неопрятными и нестройными, наводит на ненужные раздумья и наливает руку свинцом. И уж сам не рад, что вспомнил, убеждаешь себя, что это мелочь, недостойная ничьего внимания, отгоняешь ее от себя как только можешь, но не отгоняется! Другое дело — пересказ. Тут картины наплывают со всех сторон, откуда только и берутся! Всюду блеск, красота, восторг — выбирай любую! Перо так и летает по бумаге, мысли теснятся и вперед пера спешат, в ушах шум, будто от звона колоколов или рева труб, одно слово — вдохновение!

Я то сказание на одном дыхании написал. Так и чешутся руки его полностью в это мое повествование врезать, но удержусь. Кто хочет, тот свиток разыщет и прочитает. Здесь же только некоторые куски вставлю, чтобы и вы взятием Казани восхитились. А еще, как честный летописец, опишу то, что тогда опустил, не от забывчивости или небрежения, а потому, что как-то не вписывалось.