Иван - я, Федоровы - мы

Лампа из сплющенной гильзы тускло освещала палатку. Дымов сидел на кровати с перебинтованной ногой и с усмешкой поглядывал на Косопырикову в белоснежном халатике. Ваня даже присвистнул: "Эта замухрышка еще смеет командовать!.." Не успел он прикинуть, как лучше высвободить лейтенанта, Аня обернулась и строго спросила:

- Ты зачем здесь?

- Не задирай нос, - осадил ее Ваня, - это мой лейтенант. Понятно?

- Понятно. Какой командир, такой и боец! - усмехнулась она и скомандовала: - Федоров, а ну, шагом марш отсюда!

- Ты кому это, Косопырикова, шагом марш?! - подступил к ней Ваня.

- Федоров, отставить, - сказал Дымов и успокоил Аню: - Он уйдет, я только хочу передать с ним...

- Ну, тогда быстрей.

- А может, у меня секрет, - лукаво улыбнулся лейтенант.

- Пожалуйста. - Она повела узким плечиком и отвернулась.

Дымов притянул к себе Ваню и шепнул:

- Попроси шофера отогнать машину, и ждите меня поблизости. - И громко добавил: - Скажи, рана пустяковая. Просто "врач" строгий попался, не отпускает.

- Есть передать! - прищелкнул каблуком Федоров и, проходя мимо девушки, козырнул: - Счастливо оставаться, "товарищ военврач".

- Видите, какой у меня вежливый солдат, - заметил ей Дымов.

Пригнувшись, в палатку вошел капитан Богданович:

- Ну как?

Дымов вскочил с койки:

- Пустяки, товарищ капитан. Разрешите готовиться в десант?..

Богданович оборвал его:

- Тебя не спрашивают. - И посмотрел на Аню: - Ну?

- Ранение нельзя назвать опасным... - ответила девушка, робея под строгим взглядом капитана.

- В госпиталь его надо отправлять?

- Пока не знаю... Но надо выдержать. Он же весь день пролежал раненый на песке... Может быть заражение, хотя я сыворотку ввела.

- Ложись, Огонь, - уходя, приказал капитан. - А ты, Косопырикова, гляди, чтобы не сбежал.

- Есть, - покорно улегся на койку Дымов.

Аня, проводив взглядом Богдановича, начальственно посмотрела на лейтенанта.

- Неужели, Косопырикова, отправишь меня в госпиталь?

- Посмотрим, - строго ответила Аня. Затем вытащила из тумбочки тетрадь, уселась на табуретку и принялась писать.

- Что ты пишешь там?

- Письмо маме. Лежите спокойно, больной.

- А моя мать в Ленинграде... Не отвечает на письма... - как-то вырвалось у него само собой.

- А моя в бомбежку погибла...

Дымов от удивления приподнялся:

- А кому ж ты пишешь?

- Тете...

Только сейчас Дымов понял: она часто смеется не оттого, что ей весело. Просто от этого ей становится легче. И им от этого легче.

- Вот что...

- Что?

- Это я зря говорил, что у тебя смех дурацкий... Это хорошо, когда ты смеешься...

Аня улыбнулась, сняла пилотку и в задумчивости стала расплетать косу.

- Косопырикова!.. - воскликнул Дымов. - У тебя такая коса?!

- Нельзя, да? - испугалась она.

- Красиво. И ты совсем другая...

- А я все боялась, что прикажут срезать. И чтобы спрятать ее, подобрала большую пилотку.

- А я думал, у тебя голова такая большая.

Они оба засмеялись...

Ваня растолкал шофера в кабине, передал приказ лейтенанта, вернулся назад и, притаившись напротив палатки, стал ожидать. Время шло, а Дымов не появлялся. Ваня подкрался ближе и отогнул край полога... Девушка расчесывала волосы, а лейтенант смотрел на нее, как на картину.

- Я видел вас во сне... вот такой... - Дымов запинался от смущения.

- Какой?

- С длинной косой. Вас схватил когтями черный стервятник. А я летел на коне спасать...

- Меня... спасать? - засмеялась она, закрепляя косу на затылке.

- Правда, - тихо сказал лейтенант, не сводя с нее глаз.

Ваня с досады отошел. "Дело на безделье меняет!.." Постоял, потом, изменив голос, сердито крикнул:

- Куда все медики подевались? - и спрятался за палаткой.

Аня выскочила. Ваня приподнял брезент, пролез внутрь палатки к топчану Дымова:

- Бежим, товарищ лейтенант!

Дымов, задумавшись, продолжал лежать.

- Бежим, а то вернется! - дернул его Ваня.

- Попадет ей, - поднимаясь в раздумье, сказал Дымов.

- Так ей и надо, чтоб не задавалась.

Дымов свернул матрац, прикрыл одеялом, будто на койке спит человек. Потом Ваня и лейтенант вынырнули из-под палатки, через кусты добрались до машины. Шофер, не зажигая фар, тронул...

8

Истребителей танков вместе с пехотой назначили в десант на правый берег Дона, чтобы помочь вырваться из окружения частям 62-й армии. Едва забрезжил рассвет, когда первые лодки с автоматчиками тихо отплыли и сразу скрылись в тумане, настолько густом и белом, что его хотелось пить, как теплое парное молоко.

Ваню в десант, конечно, не взяли, но прогнать его от берега комиссар не решился, и теперь он сидел в укрытии вместе с Филиным и капитаном Богдановичем, наблюдая за переправой. Его так и подмывало помочь бойцам столкнуть в воду плоты с пушками.

- Товарищ капитан, разрешите...

- Пусть сами справляются, на том берегу им потяжелее придется, отрезал Богданович, вглядываясь, как, окутанные туманом, бесшумно, словно призраки, двигались у берега бойцы.

Ваня осуждающе посмотрел на капитана и вздохнул. Комиссар положил руку ему на плечо:

- Сиди, Федоров. Капитану и мне запретили в десант, а тебя сам бог не велел пускать. Ну вот, догадались... Полезли в воду за Дымовым, наконец-то столкнули плот...