Иван III

Когда поезд въехал в Смоленские посады, то московские дети боярские сошли с коней и шли пешком около тапканы; около моста бояре князь Семен и Михайло вышли из саней и также шли пешком до соборного храма; здесь встретил княжну в сопровождении духовенства смоленский владыка с крестом и благословил им; княжна вошла в церковь и слушала молебен. После молебна княжна поехала к себе на двор, куда ее провожали паны; здесь княжна приказала князю Ряполовскому подчевать их вином. На другой день после обедни, на которой присутствовала и княжна; пришли к ней в светлицу бить челом жена наместника с подчерицею и жена маршалка Кошкина; тут же явился и смоленский владыка с поминками; их посадили на лавке и подавали вино: паньям сама княжна, а владыке князь Ряполовский. При выезде из Смоленска наместник проводил поезд с версту за город. Подобное же происходило при проезде во всех городах западной России; всюду по местам бито было из пушек где до какого места царевна приезжала на обед или на ночь. Еще до Смоленска бояре начали говорить панам о венчанье, чтоб быть ему в греческой церкви и венчать митрополиту или владыке или архимандриту. Паны им не давали ответа, а говорили, что обсылались об этом с великим князем, а он им ответа не дал. Наконец подъезжая к Вильне бояре начали говорить панам с бранью, почему они ответа не дают о венчанье, и паны, поговорив между собою, отпустили Яна Забережского к великому князю. Ян воротился из Вильны и объявил, что венчанью быть в римской церкви, а не в греческой. Бояре отговаривали это сильно, но по наказу в конец не упирались. Уже по дороге встречали княжну посланные от ее жениха с подарками. В Маркове встретил поезд маршалок Станислав Стромилов, и вместе с ним князь Константин Острожский и князья Иван и Василий Глинские. Стромилов говорил, что прислан служить княжне до Вильны и привез от великого князя воз (экипаж) княжне, великолепно убранный и в него было запряжено восемь жеребцов в богатой сбруе. Паны говорили, чтобы княжна продолжала путь в возу, но она приказала боярам это отговорить. За три версты до Вильны выехал верхом на встречу княжне жених, в сопровождении войска, как говорят от трех до четырех тысяч. Великий князь со свитой остановился пред тапканой, тапкана тоже остановилась. Московская свита на конях, одетая в соболи и бархат, встала около тапканы в виде полумесяца. От места, где стоял великий князь, до тапканы постлали алого сукна, а у тапканы золотую камку. На камку вышла княжна, а за ней боярыни; князь же великий сошел с коня и подошел по сукну к княжне, подал ей руку, спросил о здоровье, подал тоже руку и боярыням. В это время раздавались крики литовцев: «хвала Господу за такой великий дар, что дал нам дочь монарха московского иметь себе паньей! да здравствует на многая лета великий князь Александр, над нами пануючи!» Потом раздались выстрелы из мушкетов, а княжна, после свиданья с женихом, снова вошла в тапкану, и поезд в сопровождении литовцев двинулся вперед. Подъезжая к городу, великий князь Александр приказал княжатам и панятам сойти с коней и идти пешком по правую сторону тапканы, а московские дети боярские пошли по левую, сам же великий князь ехал перед тапканою. Все виленские жители встретили поезд и кидали цветы на дорогу; в то же время раздавалась стрельба с валу и замков.

Так ехал поезд до православной церкви Рождества Богородицы, где невеста вышла из тапканы. Здесь перед церковью встретил архимандрит Макарий, наместник киевского митрополита; после молебна княгиня Ряполовская и жена боярина Русалки расплетали косу невесты, покрыли покрывалом, надели на голову кику и обсыпали хмелем; сопровождавший невесту поп Фома, и благословлял ее крестом. После этого Елену Ивановну повели к жениху в римскую церковь Станислава; перед нею шел поп Фома и благословлял крестом. Перед церковью Станислава встретил невесту бискуп с крыжем, но ее не благословил им. Великая княжна встала рядом с женихом, под нее постлали бархат, который прежде был постлан перед тапканой, да на место положили сорок соболей. Началось венчанье. Бискуп говорил молитвы жениху, а поп Фома невесте, над которой княгиня Ряполовская держала венец. Когда нужно было пить общую чашу, то поп Фома подал вино невесте и потом скляница была растоптана. Подобное венчание не понравилось литовцам; великий князь и бискуп побранили на крепко, чтобы поп Фома не говорил молитв, а княгиня Ряполовская не держала венца, но князь Семен стоял тут же и отговаривал эти требования, а поп Фома продолжал свое дело. Московская официальная записка, сказавши это, не говорит нам, какое впечатление на литовцев произвели слова невесты о греческом законе и требование князя Ряполовского, чтобы и великий князь произнес при венчании слова о непринуждении своей жены к римскому закону.