Иван III — государь всея Руси. Книги 4,5

На первом же стане от Волока, в селе Лотошине, встретил государя с великой честью князь Андрей Микулинский, посланный великим князем тверским «звать его хлеба ести».

Полки великого князя двигались весьма быстро: день в день, час в час приходили, куда им было указано. К Твери подъезжал великий князь октября шестнадцатого, когда около полудня прискакал вестник из Торжка с известием о приезде нового посла, Маркова Ивана Ивановича, от владыки и от веча челом бить о даровании охранной грамоты для самого архиепископа новгородского.

Иван Васильевич рассмеялся и воскликнул, обращаясь к ехавшим рядом воеводам:

— Слабеет духом Господа новгородская! Нету им ниоткуда помощи! Сказывал яз, высокоумия у них много, а ума мало.

Великий князь помолчал, слегка хмуря брови.

— Скажи Китаю Василь Иванычу, — обратился он к вестнику, — пусть сего Маркова вместе со старостой Федором Калитиным до меня держит. Вборзе сам буду. Иди…

Великий князь заметил вдали собор Св. Спаса, в котором он обручался с Марьюшкой и который с детских лет не видал. Вспомнились ему ночные факелы, гром пушек, гремевших во тьме зимней ночи привет его слепому отцу, бежавшему с семьей из вологодской ссылки. Но все в этом городе, когда теперь он ехал по его улицам, казалось ему маленьким, скучным и серым.

На миг только защемило сердце, когда вдруг привиделись снежные горы, которые Илейка с Васюком им делали, и потом ярко так вспомнился обряд обручения, когда он, еще маленький, и рядом ласковая девочка, еще меньше его, а кольца у них на руках большие обручальные, внутри воском облеплены, чтобы с пальчиков детских не падали…

— Марьюшка, — шепнул он со вздохом и насильно забыл свое детство, такое радостно-печальное для всех, давно переживших его.

За трапезой у великого князя Михаила, так же как прежде у отца его, великого князя Бориса, много пили и ели, и слуги в таких же парчовых кафтанах подавали и разносили кушанья.

Неизвестно отчего, Ивану Васильевичу становилось все скучней и тоскливей, он с радостью вышел из-за стола, как только обед кончился. После обычных обильных благодарностей, пустых разговоров и прощаний, с пьяными уже объятиями и поцелуями, Иван Васильевич, провожаемый хозяином, сошел с красного крыльца. Здесь, садясь на коня, он взглянул нечаянно в глубину двора и вдруг ясно вспомнил то место около большого сарая, где когда-то строил он снеговую гору. Вот он один на верхушке горы садится в санки и видит внизу грустное личико Дарьюшки и слезы обиды в ее милых глазах…

Медленно, не оглядываясь, выехал Иван Васильевич со двора тверского князя, словно хоронил здесь дорогие призраки детства, на миг воскресшие в его сердце…

В воскресенье, октября девятнадцатого, въехал великий князь в Торжок при звоне колокольном во всех церквах. Встречен был он крестным ходом и своим наместником, а также послами псковскими, которые ожидали здесь его приезда.

В тот же день прибыли в Торжок знатные бояре новгородские — Лука да Иван Клементьевы и челом били государю в службу со всеми людьми своими и вотчинами.

Во вторник, октября двадцать первого, отпустил он во Псков, по просьбе веча псковского, князя Василия Шуйского наместником своим и воеводою.

Октября же двадцать третьего выступил великий князь со всеми своими силами и пошел через Волочок дорогой меж Яжолбицами и рекой Мстой к Новгороду.

Царевичу Даниару приказал он идти рекой Мстой, по правому ее берегу, а с ним послал воеводу своего Образца-Симского, князя Василия Федоровича.

По своей стороне, вдоль левого берега Мсты, повелел идти князю Даниле Холмскому, а с ним многим детям боярским от своего двора, со всеми владимирцами и костромичами. Там же велел идти боярам своим, тверичам Григорию да Ивану Никитичам с димитровцами и кашинцами.

По правую руку, меж своей дорогой и Мстою, велел идти князю Семену Ивановичу Ряполовскому с суздальцами и юрьевцами.

По левую руку от себя, из Торжка на Демань, приказал он идти брату, князю Андрею меньшому, а с ним воеводе Василию Сабурову с ростовцами и ярославцами, да воеводе княгини Марьи Ярославны Семену Пешку со всем двором государыни.

Меж Деманьской и Яжолбицкой дорогами повелел великий князь идти князю Борису Оболенскому с можайцами и волочанами да князю Александру Оболенскому с калужанами, москвичами и глуховцами…

Всю землю новгородскую от Волочка и от берегов Мсты до Яжолбицкой дороги и Демани должны занять войска великого князя и почти сплошным валом катиться к Русе и Новгороду, все затопляя собой, словно река в половодье.

Страх охватил новгородцев перед этой силой великой, и с двадцать седьмого октября, когда в селе Волочне встречал и бил челом в службу великому князю старый посадник новгородский Григорий Тучин, пошли потом такие же встречи и челобитья на всем пути, особливо от молодших и черных людей.

В субботу второго ноября, когда в деревнях начинают топку печей в овинах, прибыл в Турны, в стан государев, посол от Пскова Харитон Качалов и привез с собой грамоту.

Узнав об этом, сказал великий князь дворецкому своему Русалке Михаилу Яковлевичу: