Иван IV Грозный

Таким образом, великому множеству нетитулованных аристократов и дворян родом поплоше опричнина вовсе не кажется каким-нибудь мрачным мистическим монстром с застенками в каждом подвале. Отнюдь! Она представляется новой служилой иерархией с многообещающими «правилами игры».

Разбираясь в механизме работы опричнины, следует с полной ясностью понимать: многие смотрели на нее как на «поле чудес».

Во всяком случае, так было сначала…

И если взглянуть на опричнину как на проект масштабной военно-политической реформы, то сначала он выглядел разумной системой мер, в основу которой положена логика политической борьбы. Вот только претворение опричного проекта в жизнь вызвало мощнейший кризис. Перед лицом его все проблемы 1564 года кажутся сущей мелочью.

Важно не только что делает высшая власть, но и как она это делает.

События конца 1564-го — начала 1565 года представляют собой важнейший рубеж в биографии государя. До того он смирялся с ограничениями, которые накладывала на него тяжелая, но благодатная роль православного царя, главного столпа Традиции в державе. Эта роль тяжела для кого угодно, но большинство наших монархов времен Московского государства с честью несли ее бремя от восшествия на престол до самой смерти. А вот Иван IV этого груза не выдержал и пожелал скинуть его. Предопричное лицедейство и есть акт ритуального отказа от традиционной роли, от «правильной прописки» в рамках Русской цивилизации. Оно свидетельствует и о нетвердой нравственности Ивана Васильевича, и о странной религиозности, сильной лишь внешней своей стороной…

Таубе и Крузе, оставившие свидетельство о начале опричнины, отметили одну любопытную деталь: Иван IV прибыл в Москву из Троицы «…с таким извращенным и быстрым изменением своего прежнего облика, что многие не могли узнать его. Большое изменение, между прочим, внесло то, что у него не сохранилось совершенно волос на голове в бороде, — их сожрала и уничтожила его злоба и тиранская душа»^{134}. На этот нюанс многие исследователи обращали внимание, делая далеко идущие выводы. Дескать, Иван IV не был уверен в успехе своего предприятия. Дескать, он очень волновался, был то ли на грани помешательства, то ли уже за гранью. Дескать, это был драматичный момент в биографии монарха. Правда же состоит в том, что правильно истолковать данную информацию невозможно. Если борода и волосы действительно исчезли, и это не выдумка Таубе и Крузе, то их пропажа может быть в равной степени свидетельством сильных эмоций, следом сражений со вшами и элементом «постановки», с помощью которого Иван Васильевич хотел показать «публике»: «В моей судьбе кое-что произошло, а теперь и вам следует ожидать приход новой жизни».

Если посмотреть на ситуацию с точки зрения идеального функционирования Русской цивилизации, события 1565 года выглядят просто безобразно. Наша аристократия проявила необыкновенную жадность и необыкновенное неуважение к Церкви в 30-х и 40-х годах XVI столетия. В первой половине 1560-х годов она проявила также военную слабость и недостаток энергии в решении насущно важных задач. Будучи мощным столпом традиционного общественного устройства, знать принялась эгоистично раскачивать Русский Дом. Государь не нашел ничего лучшего, как только разыграть политический балаган, добиваясь всенародного разрешения казнить направо и налево, переделывать военно-административную сферу, как ему заблагорассудится, поскольку лучших способов выхода из сложившейся ситуации он найти не смог. Церковь, исполняя вечную свою роль милосердной матери для русского общества, печаловалась за тех, кому грозила смерть, но вдруг отступилась от своего исконного права, стоило лишь св. Макарию покинуть ее… Видимо, Россия слишком долго жила благополучной жизнью и пользовалась милостью Божьей, развращаясь. Духовная твердость покинула русское общество. Кажется, оно обленилось и в нравственном, и в религиозном смысле… Наша знать достойна была вразумления плетьми, царь — ведра ледяной воды, а Церковь… автор этих строк хотел бы удержаться от оценок.

* * *

Государь Иван Васильевич активно занялся устройством опричнины.