Иван IV Грозный: Царь-сирота

Резюмируя, автор этих строк видит в опричнине военно-административную реформу, притом реформу необходимую, верную в идее, но непродуманную и в итоге неудавшуюся. Она была вызвана общей сложностью военного управления в Московском государстве и, в частности, «спазмом» неудач на Ливонском театре военных действий. Опричнина представляла собой набор чрезвычайных мер, предназначенных для того, чтобы упростить систему управления (в первую очередь управления вооруженными силами России), сделать его полностью и безоговорочно подконтрольным государю, а также обеспечить успешное продолжение войны. В частности, важной целью было создание крепкого «офицерского корпуса», независимого от самовластной и амбициозной верхушки «княжат». Борьба с «изменами», как иллюзорными, так и реальными, была изначально второстепенным ее направлением. Царь обретает полностью подконтрольную и в материальном смысле превосходно обеспеченную воинскую силу. Он может использовать ее для перелома в военных действиях на литовско-ливонском фронте (приоритетная задача), а может просто защититься ею от «внутреннего врага» (если понадобится). Отменили же опричнину, поскольку боеспособность вооруженных сил России она не повысила, как задумывалось, а, напротив, понизила и привела к катастрофическим последствиям, в частности, сожжению Москвы в 1571 году.

Был ли иной путь, более плодотворный и менее болезненный? Думается, да. Вернее всего, правы те, кто указывает на медленное, реформистское изменение социально-политической структуры как на оптимальную модель развития Московского царства в середине XVI столетия.

В Москве для царя и его гвардии была отделена треть города. Скоро там появился огромный Опричный замок. Он стоял напротив Кремля, там, где соединяются улицы Воздвиженка и Моховая.

Все пространство, отданное под постройку опричной резиденции в Москве, окружили высокой стеной с тремя воротами. На сажень стена состояла из тесаного камня и еще на две сажени — из кирпича. Рядом с дворцом располагались казармы опричной стражи. Видимо, общая численность московского опричного отряда, охранявшего царя, составляла 500 человек. Северные ворота играли роль «парадных». Они были окованы железными полосами и покрыты оловом. Сторожил их засов, закрепленный на двух мощных бревнах, глубоко врытых в землю. Украшением ворот служили два «резных разрисованных льва» (вместо глаз у них были вставлены зеркала), а также черный деревянный двуглавый орел с распростертыми крыльями. На шпилях трех главных палат также красовались орлы, повернутые к земщине. Опричный дворец был надолго обеспечен всем необходимым, значительную часть его территории занимали хозяйственные постройки: поварни, погреба, хлебни и мыльни. «Над погребами, — как свидетельствует современник, — были сверху надстроены большие сараи с каменными подпорами из досок, прозрачно прорезанных в виде листвы…» Поскольку строительство производилось на сыром месте, двор пришлось засыпать песком «на локоть в вышину». Даже церковь поставили на сваях. Главная палата стояла напротив восточных ворот, в нее можно было войти по двум лестницам (крылечкам). Перед лестницами высился помост, «подобный четырехугольному столу; на него всходил великий князь, чтобы сесть на коня или слезть с него. Эти лестницы поддерживались двумя столбами, на них покоились крыша и стропила. Столбы и свод украшены были резьбой под листву. Переход шел кругом всех покоев и до стен. Этим переходом великий князь мог пройти сверху от покоев по стенам в церковь, которая стояла на восток перед двором, вне ограды…».

Опричный дворец Ивана Грозного в Москве — пространство, где «театр» опричнины концентрируется. Позднее то же самое будет в Александровской слободе, новой опричной резиденции царя. Обе резиденции, как московская, так и слободская, содержали в себе мощный заряд явного, подчеркнутого противопоставления всей остальной земле, земщине. На «пятачках» огороженной территории сосредоточивалась «правда», «правильность», «прямота» — как мыслил их Иван Васильевич, и отсюда «прямота» должна была расходиться по всей России, выжигая измену и «кривизну». Немцы-опричники Иоганн Таубе и Элерт Крузе, впоследствии ставшие изменниками, сообщают: «Опричники (или избранные) должны во время езды иметь известное и заметное отличие, именно следующее: собачьи головы на шее у лошади и метлу на кнутовище. Это обозначает, что они сперва кусают, как собаки, а затем выметают все лишнее из страны. Опричники должны были носить грубые и бедные верхние одежды из овчины наподобие монашеских. Зато под ними скрывалось одеяние из шитого золотом сукна на собольем или куньем меху…»

Но помимо всего сказанного оба дворца представляют собой пространства абсолютной безопасности как для самого государя, так и для его семьи.