Иван Московский. Первые шаги

Что представлял собой детинец образца 1471 года? Достаточно примитивную каменную, раннесредневековую каменную крепость, со слабо развитыми башнями и скудным «обвесом» куртины. Несмотря на то, что строили ее в 1430-е годы, у него даже кованных подъемных решеток на проездных воротах не было. Да и вообще, строили крепость хоть и из камня, но явно без всякого старания и разумения. А ведь под рукой была Ливония, куда купцы ездили и много чего видели. Однако же, применять «новинки» не стали, будучи уверенные в своей неуязвимости. Разве что ров с водой выкопали, дополнительно отгородив детинец от прочих земель Софийской стороны. Видимо из-за того, чтобы там можно было спокойно пересидеть пожар, который в деревянном городе мог случиться внезапно, выжигая все…

— Кто сообщил о том, что я пойду на Руссу? — Выслушав подробный рассказ архиепископа и посадника о диспозиции, спросил Ваня.

— Что?

— Отче, в Новгороде прекрасно знали, когда, куда и с каким войском я пойду. Кто об этом сообщил? Этот человек хотел убить меня.

— Тебя хотели просто взять в плен…

— Не надо врать! — Рявкнул Ваня. — У меня есть письмо, найденное у Александра Чарторыйского. Писал его покойный сын Марфы. И там прямо сказано, что меня должно убить в том бою, дабы ослабить волю отца моего. Гибель единственного сына кого хочешь подкосит. Не так ли? И ты, отче, прекрасно это знаешь.

Архиепископ глубоко вдохнул и медленно, судорожно выдохнул. А потом вытер выступивший на лице.

— Кто!?

— Филипп… — дрожащим тихим голосом сообщил он, не поднимая глаз. — Митрополит прислал письмо. Предлагал разрешить наши противоречия миром. Чтобы не отлагалась церковь Новгородская и Псковская в пользу Киевской митрополии. И в знак своего расположения сообщал нам о том, что ты пойдешь малыми силами в отрыве от ратей отца своего. И что именно ты склоняешь отца своего к Крестовому походу супротив нас и слова дурные против добрых христиан сказываешь. Месяц же спустя от него второе письмо пришло, в котором говорилось, будто бы не выступит отец твой в поход на север и ты будешь один с тремя сотнями всадников. Пешцев же он хоть и упоминал, но за воинов не почитал, называя ряжеными скоморохами.

— У тебя сохранились те письма?

— Да.

— И он там предлагает убить меня?

— Он пишет, что для всех будет лучше, если ты погибнешь.

— Немедленно пошли за ними, — холодно произнес Ваня. — Мне нужны эти письма. Ты понял меня?

— Да, — глухо произнес архиепископ, испуганно озираясь. Воины княжича слышали их разговор и у них были ТАКИЕ лица, что и не пересказать. Будто сейчас его рвать будут, голыми руками.

— Митрополит писал только тебе?

— Мне то неведомо, — развел руками Феофил.

— Но ты ведь что-то предполагаешь?

— Полагаю, что писал. Борецким и кое-кому еще. Уж больно они воспылали уверенностью в успехе дела. Стали подбивать не токмо рать твою побить, но и на Москву идти после да отца твоего остужать от прыти лишней.

— Ясно… — сухо ответил Ваня, глядя на архиепископа. — Мои условия город принимает?

— Да.

— Все?

— Да. Только…

— Что!?

— Выступая против тебя мы подняли все войска, какие могли. Не спеша, вдумчиво. Собралась двадцать одна сотня. Ныне же после двух поражений и неурядиц внутренних, скудно стало с воинством. Кто погиб, кто ранен, кто разбежался, кто за этих стоит, засев с ними в детинце. У нас едва три сотни осталось, готовых к бою. Мы готовы выставить их для похода на татар. Но их всего три сотни, а не запрошенные тобою пять. И город останется совсем без защиты…

— Кто среди них?

— Владычный полк весь. Сто пятьдесят два всадника.

— Владычный? Весь? — Удивился Ваня. — Везучие у тебя люди.

— Они не ходили в поход супротив тебя. Я не пустил их. Оттого и сберег.

— Хм, — усмехнулся княжич. — Это хорошо. Кто еще?

— Обрывки дружин боярских из тех домов, что за Москву стоят. Все войско Новгорода ныне вокруг моего полка стоит. Никакой дружины свыше двадцати всадников более и не найти по городу.

— Как вы можете это возместить?

— Мы можем дать денег сверх виры.

— Сколько?

— Еще десять тысяч.

— Добавь туда еще двух мастеров колокольных, пятерых — медного дела и дюжину ковалей добрых. Сорок пудов бронзы колокольной. И… — Ваня задумался на секунду… — книги разные. Да. Я люблю книги. Оттого было бы недурно, если бы все книги, что есть ныне в Новгороде и прочих городах да монастырях твоей епархии, были переданы мне в дар, либо как есть, либо в списке. Что на нашем языке, что на иных. А с ними и списки договоров старых.

— Быстро не получится с книгами.

— А и не надо быстро. Лет за десять управитесь — уже хорошо. Главное не тяните. И уезжая, я желая повезти с собой какие-нибудь интересные книги, дабы в дороге не скучать.

Ударили по рукам прилюдно. Посадник все засвидетельствовал и пообещал составить грамоту по освобождении детинца.

Ничего мудрить со штурмом Ваня не стал. Да и зачем? Действовали по отработанной схеме, которая вполне надежно работала. Его люди подвезли к воротам крепости мину на двуколке и подорвали ее. Крепость-то хоть и каменная, да вот только ворота оставались деревянные. Крепкие — то без всяких сомнений. Но деревянные.