Иван Московский. Том 5. Злой лев (СИ)

Да, король мог бы напасть.

И, наверное, в этот раз даже уничтожить эту армию, так как никто не ожидал атаки, а диспозиция позволяла прижать войско Фридриха к городской стене и реке, не давая возможности отходить. Где и добить. Но тогда кто бы от него сбегал и сеял панику среди его врагов? А без этого что? Драться с каждым? Это же сущее расточительство. Как в той песенке: «А если каждый конопат, где на всех найти лопат?»

Так что, шуганув имперцев, Иоанн встал лагерем у Кракова. В стороне от той помойки, которая осталась после армии Фридриха. И отправился в город — на переговоры. Благо, что Ян Польский еще до начала постановки лагеря прислал своих послов и богаты дары. Ведь история, начатая в Вильно, не только получило продолжение, но и развивалась… она уже норовила выйти из-под контроля и начать жить своей жизнью.

Главной темой первоначальных переговоров было оформление программного документа. Там, в Вильно, все проходило в устной форме. А здесь, в Кракове, людям хотелось бы уже увидеть не обещания на словах, а чин по чину оформленный документ. И уже опираясь на него что-то там предпринимать.

Делать нечего.

Требования-то вполне здравые.

И король Руси сел за составление своей программы. Точнее даже не составление, а оформление в нужные формулировки, так как сама программа у него была составлена загодя. И требовалось только ее подпереть цитатами из Святого писания и красивыми формулами. Частью это было и так сделано. А частью сильно помог Патриарх, который, кстати, на этот документ и навесил свою печать, рядом с королевской.

Так что справились очень быстро. Меньше чем за вечер. И уже на ближайшее утро этот манифест зачитали перед собравшимися на улице магнатами и шляхтой. Но накануне, вечером, произошла очень интересная встреча…

В королевстве Русь просто не проживало евреев. Вообще. Ну, так получилось. По ряду причин они туда не ехали. В то время как в Польше в XV веке их было не только много, но и в более поздние времена что XV, что XVI века считались золотым веком их местного проживания. Но все течет, все меняется и бурное развитие Руси, немало привлекало внимание общины. А тут еще и Иоанн оказался в относительном доступе в Кракове…

— Да-да, — кивнул король, после достаточно долгого и цветистого приветствия. — Я тоже рад вас видеть. Давайте к делу. Потому что древние в свое время сказали: время — деньги. Не будем его тратить в пустую. Что вы от меня хотите?

— Мы хотели бы заключить с тобой хартию[1] и получить право на поселение в твоих землях.

— Хартию… хм… и на каких условиях?

— На тех же, что и в Польше.

— Боюсь, что это невозможно.

— Тебя что-то не устраивает в хартии, подписанной нами с королем Польши? Может быть какие-то условия?

— Дело совсем в другом. Вы знаете, что на территории моей державы действуют только королевские суды? Любые иные запрещены, что церковные, что иные сословные.

— Думаем, что это не должно стать непреодолимой проблемой, — осторожно произнес один из раввинов.

— Без всякого сомнения. Проблемой является хартия. Дело в том, что я шаг за шагом работают над тем, чтобы отменить сословия. И привести всех своих подданных, во всяком случае в королевском домене, к состоянию древнего римского гражданства. И было бы странно, не логично и не последовательно даровать вам права сословия в условиях, когда идет их отмена. С кровью и великим трудом. Потому что иной раз сопротивление очень серьезное.

— Но как же без сословий? — удивился один из собеседников.

— Я шаг за шагом ввожу новые законы, которые устанавливают для людей общие права и обязанности. Все более и более широкие. Меня вдохновляет идея римского гражданства, существовавшая в древней Империи.

— Но разве у них не было сословий?

— В современном понимании — нет. Разделение на плебеев и патрициев не есть дробление на сословия, хотя, конечно, можно с известными натяжками это допустить. Ведь сословие — это люди, объединенные социально-правовыми нормами, безотносительно хозяйственной деятельности. В то время как те же всадники — это уже скорее класс, то есть, группы людей, объединенные социально-экономическими нормами или характером труда, если говорить иначе. Сословия и классы близкие вещи, но с классом работать удобнее, потому что переход человека между ними проще. Нередко это зависит от удачи и талантов. И иной мог закончить жизнь рабов, упав с самого Олимпа. А другой наоборот — поднимался до вероятных вершин.

— Достаточно странно слышать от короля такие слова. — осторожно произнес раввин.