Иван Опалин

— А я выяснил еще кое-что интересное, — ответил Казачинский. — Ночью в переулок приезжают грузовики, чтобы забрать из театра декорации и выгрузить новые. Жильцы, у которых окна выходят на эту сторону, страдают из-за шума, многие просыпаются, а потом вынуждены отсыпаться днем. Так вот, три дня назад грузовики приехали примерно в час пятнадцать ночи, а уехали около трех.

— И что это значит? — вырвалось у Антона.

— Пока не знаю, но факт интересный. Теперь вот что: Ваня сказал, что кто-нибудь из жильцов мог в ту ночь оказаться возле окна и заметить, кто унес труп и куда. Поэтому я сейчас отзвонюсь Петровичу, и мы с тобой пойдем опрашивать всех, у кого окна выходят в проезд.

— Это же толпа народу! — ахнул Антон.

— Ну и что? Мы же никуда не торопимся. Не успеем сегодня, продолжим завтра.

Белый кот с разноцветными глазами показался в коридоре, словно соткавшись из воздуха, и широко зевнул, обнажив внушительные клычки. Молодой сыщик вздохнул и подхватил его на руки.

— Ладно, — сказал Антон Казачинскому, — идем!

Глава 7. Первый визит

Все граждане обоего пола, достигшие 17 лет, обязаны еженедельно посещать академические театры под страхом высшей меры наказания или, взамен того, ареста до двух недель со строгой изоляцией.

М. Зощенко, «Обязательное постановление»

— Прежде всего я поговорил с Володей Тумановым, — сказал Казачинский Опалину на следующее утро. — И с его отцом Виктором. Отец не очень жаждал общаться — у него брат не получил паспорта и загремел в ссылку, но я его убедил, что любые сведения могут нам помочь найти молодого человека. По словам и отца, и сына получается, что у Виноградова не было врагов, и единственной его серьезной проблемой стала ссора с премьером Вольским на репетиции, которая состоялась четырнадцатого октября. Шестнадцатого октября была еще одна репетиция, на которой Вольский и Виноградов опять обменялись резкостями. После репетиции Володя Туманов переоделся и ушел домой, а Павел, по его словам, отправился о чем-то поговорить с Ириной Седовой. Именно она, кстати, стала причиной ссоры Павла и Вольского, у которого когда-то с ней был роман.

Слушая Казачинского, Опалин нахмурился. Петрович, сидевший за своим столом, безмолвствовал.

— Итак, Виноградов пошел беседовать с балериной… А через несколько часов я обнаружил его труп в балетном костюме возле театра. Меня очень интересует ночь с шестнадцатого на семнадцатое, — говоря, Опалин перевел взгляд с Юры на Антона, — и я надеюсь, что вы отыскали кого-нибудь, кто что-то видел.

— Мы всех опросили, — с явным неудовольствием промолвил Антон, — но без толку. Те, у кого окна обращены в сторону театра, давно привыкли к грохоту по ночам, и многие даже не просыпаются. Кто-то принимает свои меры, чтобы не вскакивать посреди ночи: затыкает уши или пьет снотворное. Некоторые жильцы пробудились, когда грузчики стали швырять декорации, но это было уже после того, как все произошло.

— Мне очень живо описали, как матерятся грузчики, когда таскают особенно тяжелые части декораций, — добавил Казачинский с улыбкой, — но, конечно, нашему расследованию это не поможет.

— Зато я нашел подружку Виноградова, — поспешно сказал Антон, видя, что Опалин стал хмуриться еще сильнее.

И молодой опер пересказал Ивану, Петровичу и Юре то, что узнал вчера от Туси Синицыной.

— Все это очень мило, — проворчал Опалин, — но я бы променял эту барышню с внушительным декольте и все ее сногсшибательные тайны на одного надежного свидетеля, который маялся бессонницей, сидел у окна и видел, куда в мое отсутствие унесли труп… А может быть, также видел, откуда он вообще там взялся. Если Павел был в костюме, значит, не успел переодеться. Если не успел переодеться…

— Значит, его убили в театре, — закончил Петрович.

— Допустим, а как тело оказалось в Щепкинском проезде? — спросил Казачинский.

— Конечно, его туда перенесли, — ответил Антон. — Тот, кто убил, тот и перенес.

— Как? Если двери заперты и театр охраняется? Там, между прочим, даже комендатура есть.

Они высказывали свои соображения и чем-то в эти мгновения напоминали математиков, которые общими усилиями решают сложную задачу.

— А если его все-таки убили вне театра? — внезапно спросил Петрович.

— Костюм, — напомнил Опалин.

— И что — костюм? Может, его нарочно надели и тело подбросили к театру, чтобы сбить нас со следа?

— Тогда куда пропало тело? — спросил Казачинский.

— Я не знаю, — пожал плечами Петрович, растирая лоб.

Все они чувствовали сейчас острое недовольство собой, потому что внятное и логичное решение, объясняющее все известные факты, никак не находилось.

— Схожу-ка я в театр, — сказал внезапно Опалин, поднимаясь с места.

— Нам идти с тобой? — спросил Петрович.

— Нет. Вы пока займитесь делом Демьянова. Надо понять, как он избавился от трупа жены.

— У него алиби, — напомнил Антон.