Иван Поддубный. Одолеть его могли только женщины

И тут случилось то, что казалось невозможным. Министр иностранных дел Германии Риббентроп прилетел в Москву, встречался со Сталиным. Молотов летал в Берлин, и его принимал Гитлер. Советы и Третий рейх внезапно стали большими друзьями. Это не укладывалось в голове. Хотя, как казалось, никоим образом не могло повлиять на тихую, провинциальную жизнь в Ейске. Однако повлияло.

Как оказалось, в Германии хорошо помнили Поддубного, по-прежнему боготворили его. И вот после подписания соглашения о дружбе и сотрудничестве между СССР и Германией Немецкое атлетическое общество принялось разыскивать Ивана Максимовича. Хотели предложить ему поехать в Германию, чтобы он тренировал немецких борцов. Отыскать Поддубного было сложно. После ареста, годового заключения и освобождения он словно в воду канул. Ни одним словом о нем не обмолвилась пресса. Единственное было понятно, что он жив. Помогло то, что между гестапо и НКВД было заключено секретное соглашение о сотрудничестве, согласно которому они должны были обмениваться между собой не только информацией, но даже выдавать бывших граждан этих стран. В Германию депортировали немецких антифашистов, которые в свое время получили убежище в СССР, а немцы выдавали НКВД антикоммунистов, монархистов и просто эмигрантов. Вот такие вот встречные перевозки.

Получив запрос от гестапо на информацию о Поддубном и приглашение Ивану Максимовичу на поездку в Германию для подготовки немецких атлетов, в НКВД стали усиленно думать. С одной стороны – немцы теперь друзья и можно было бы им организовать встречу со знаменитым борцом. Но с другой стороны, судя по информации из Ейска, Иван Максимович бедствовал. Позориться перед недавно приобретенными союзниками не хотелось. В НКВД умели принимать нужные и эффектные решения. Идею отправить Поддубного в Германию отмели сразу же – после того, что с ним творили в застенках, он, при всем своем патриотизме, был ненадежен. К тому же и патриотизм у него был с «украинским душком». По донесениям информаторов, Иван Максимович нередко резко высказывался о русификации кубанских казаков, бывших потомками казаков запорожских. Выпусти такого из страны, хлопот не оберешься. Вот тогда Лаврентий Берия, посоветовавшись «с товарищами», придумал идеальный план, как Стране Советов и Поддубного не выпустить из СССР, и перед немецкими друзьями-нацистами в грязь лицом не ударить. Естественно, до поры до времени Иван Максимович об этих планах ничего не знал…

В конце мая 1939 года к дому Поддубных подъехала, поблескивая черным лаком, начальственного вида легковая машина. Мария Семеновна не на шутку испугалась, подумала, что снова приехали забирать ее мужа. А к дому уже шагал немолодой мужчина в полувоенном френче.

– Что ж это такое? – запричитала женщина.

Иван Максимович вздохнул, он тоже решил, что приехали по его душу, все-таки его острый язык мог привести и не к таким последствиям. Но когда незваный гость перешагнул порог, то Поддубный узнал в нем первого секретаря райкома партии.

– Не ждал, – искренне признался хозяин дома, поднимаясь навстречу и все еще теряясь в догадках насчет целей и последствий такого неожиданного визита.

– Дорогой Иван Максимович, – улыбаясь во весь рот, проговорил первый секретарь. – Вас вызывают в Москву.

Когда он говорил, во рту у него блестели две золотые коронки, знаменитый борец смотрел на них, а не в глаза собеседнику, чем несколько смущал прибывшего с визитом ответственного товарища.

– А зачем приглашают? – поинтересовался наконец Поддубный.

– Вам все объяснят на месте московские товарищи, я на это не уполномочен, – прозвучало в ответ.

До отъезда Поддубному за государственный счет сшили белый костюм, купили хорошую обувь, вручили билет до Москвы и потом даже доставили на вокзал в легковой машине.

В столице его уже встречали чиновники от спорта, но не пышно, без помпы. И вновь на машине доставили прямо в гостиницу «Москва». Из окон номера открывался вид на Кремль. Только сейчас Поддубному объяснили, зачем затеяна вся эта кутерьма. Ему предстоит участвовать в физкультурном параде на Красной площади, который состоится 18 июля.

– …учитывая ваши выдающиеся заслуги в развитии советского спорта… – гулко, как в храме, звучало в шикарном гостиничном номере.

Не было произнесено ни слова извинения за годы забытья и нищеты, ни слова о безумном аресте и не менее безумных издевательствах в застенках НКВД. Чиновники премило улыбались и говорили так, словно Поддубный все это время находился в фаворе, словно ему и раньше оказывалось подобающее уважение.

«Наверное, в лесу огромный медведь сдох. Пойти бы поискать его. Шкуру на шубу содрать», – подумал Иван Максимович.

Он понимал, что люди, организовавшие его приезд в Москву, вытащившие его из забытья, альтруизмом не занимаются, у них свои шкурные планы насчет него, что-то внешнее подтолкнуло их. И все же он был рад. Ведь предстояло встретиться с уцелевшими друзьями и воспитанниками. Будущее приобретало оптимистическую окраску. Наметилось хоть какое-то изменение в жизни…