Иван Премудрый и Василиса Ужасная

— Василиска, всех кавалеров ты распугала! — ругался Никодим за завтраком. — Вроде бы и деваха красивая, а такая вреднющая, спасу нет!

А царевне хоть бы хны. Сидит невозмутимая, чай из блюдца прихлебывает, пряником печатным закусывает, да отражение свое в пузатом медном самоваре разглядывает.

— Останешься ведь в девках! Женихи-то закончились, — снова завел свое царь.

Как раз в этот момент Иван и пожаловал во дворец: решил тоже счастья попытать и к царевне посвататься.

Хоть и был он далеко не принц, но Никодиму выбирать уже не приходилось — надо было как-то царевну замуж пристраивать.

— Здравствуй, Василиса. Я написал твой портрет, — с порога заявил Иван.

Отвлеклась царевна от чаепития, чтобы на картину взглянуть. А там какая-то абракадабра нарисована: квадраты, треугольники, кружочки, и все разноцветное, все друг на друга наползает. Сверху этого геометрического винегрета — кривые глазищи, и еще где-то сбоку — длиннющий нос.

Смотрела Василиса, смотрела. До чего допялилась, аж правый глаз задергался.

Только и смогла она тихонько выдохнуть: «Ужжжасссно…».

А Иван — тут как тут!

— Я с вами, — говорит, — совершенно согласен: получилось ужасно! Но я ведь до сегодняшнего дня никогда вас не видел, рисовал по описанию.

Царевна от неожиданности чуть пряником не подавилась: впервые в жизни кто-то с ней согласился! Тогда посмотрела она на Ваню и тут же в него влюбилась. И сказала, что пойдет за него замуж. А что рисовать нормально он не умеет, так это ничего. У них во дворце придворный художник есть, он картину исправит.

Оказалось, что Василиса из-за духа противоречия ругала все, что нравится другим. Когда Ваня с ней согласился, дух этот быстренько улетучился, а царевна сразу же стала добрая и довольная.

Все во дворце, конечно, обрадовались. Особенно Никодим, когда узнал, что Ваня не только к его дочке подход нашел, но еще и самовар с автоподогревом может сделать.

Только бояре были недовольны, что какой-то деревенщина с царевной вот-вот обвенчается.

— Ванька ваш, — говорят царю, — кровей неблагородных. Перед соседями осрамимся! А ну как обидятся они, что женихов тамошних царевна разогнала, а сама замуж за холопа собралась? Это ж дипломатический конфуз.

— Конфуз вам Василиса устроит, если мы ее свадьбу отменим. Вовек не забудете! Лучше бы придумали закон какой-нибудь хитрый, по которому царевна может выйти замуж, за кого хочет. С таким законом к нам ни один сосед заморский не придерется.

Бояре, как известно, народ трудолюбивый. Три дня думали-решали. На четвертый день пришли во дворец.

— Вот что мы придумали. Каждый, кто хочет на царевне жениться, должен пройти испытание — доставить во дворец то, не знаю что. Кто первый принесет, тот на царевне и женится.

— А коли Иван не успеет, замешкается? Вдруг опередит его кто? — забеспокоилась Василиса.

— Да кто ж его опередит? Он ведь самый умный!

На том и порешили.

Объявили во всеуслышание, что царевна выйдет замуж за того, кто первым во дворец доставит то, не знаю что. Какая суматоха тут началась среди женихов!

Вначале они, конечно, обрадовались: у каждого снова появился шанс стать мужем красавицы Василисы. Но пару минут спустя все обратно огорчились. Ведь где добыть то, не знаю, что, и как оно выглядит (ну, хотя бы приблизительно), никто из них не знал.

Одни с советниками ломали головы, пытаясь разгадать эту загадку. Другие разбрелись по окрестностям в надежде найти что-нибудь подходящее. Самые находчивые побежали по лавкам древностей и магазинчикам «Все за 36 копеек». И только Иван не растерялся и сразу же направился в кузницу, что стояла на окраине стольного града.

Вдвоем с кузнецом работал он два дня и две ночи у раскаленного горна и сделал хлебогрейку.

Это была железная коробка с рычагом. По задумке изобретателя, внутрь нее нужно было положить ломоть хлеба и нажать на рычаг. Тогда механизм начинал работать. Спустя пару минут из коробки должен был выпрыгнуть теплый хлебушек.

Но что-то пошло не так и вместо мягкого, румяного, ароматного ломтя с хрустящей корочкой хлебогрейка со страшным скрежетом выплевывала подгорелый скукоженный сухарь. Как ни пытался Иван починить свое устройство, результат оставался прежним.

— Да ты не кручинься, — успокоил его кузнец. — Если бы оно как надо работало, не видать тебе царевны. А так… точно получилось незнамо что!

Обрадовался Иван. Схватил он свою хлебогрейку и побежал с ней во дворец.

Несколько часов спустя в тронном зале выстроилась очередь из желающих показать то, не знаю что. Были там разные заграничные кавалеры. Герцог фон Клопс из Колбасбурга с колбасорезкой (жадный герцог настроил ее так, что кусочки получались тоненькими-тоненькими и совсем прозрачными). Китайский принц Фэньшуй с загадочными ароматическими палочками, от запаха которых царь расчихался до слез. Сын восточного эмира Рахат Лукум с лампой-мухоловкой, и много кто еще. Не было только Ивана.

Василиса от расстройства съела целую миску пряников и теперь грустно икала в носовой платок.