Иван Путилин и Клуб червонных валетов (сборник)

– По… пожалуйста! – пробормотал З.

– Но в случае, если бы я вдруг сошел с ума и, выхватив револьвер, бросился бы на вас, тогда… тогда я вас прошу оказать мне жестокое сопротивление. Нажимайте тогда кнопку звонка, зовите на помощь, а главное, первым делом – пускайте мне пулю.

– Стрелять?! В вас?! – попятился З., бледный, как полотно.

– В меня, – невозмутимо ответил Путилин. – Или вы плохо стреляете? Вы боитесь промахнуться?

– Вы… вы, простите, кажется, смеетесь надо мной? – пролепетал З.

– Нисколько. Ну, а теперь прошу вас поторопиться домой.

Путилин наскоро шепнул несколько слов агенту X.

Они уехали.

Мы остались одни.

Я был поражен в этот вечер, как никогда.

– Скажи, Иван Дмитриевич, неужели из этой записки, ровно ничего не говорящей, ты ухитрился вывести хоть намек на свою кривую?

Путилин переодевался в сюртук (до этого он был в вице-мундире).

– Знаешь, что я тебе скажу, доктор?

– Что, Иван Дмитриевич?

– Никогда моя «кривая» не была так безумно смела, как эта. Ты понимаешь, что я подразумеваю под определением «безумно смела»?

– Кажется. Ты хочешь сказать, что личное вдохновение, нюх, смелость гипотезы преобладают в огромной степени над данными?

– Браво! На этот раз – ты прав. Данных здесь очень мало. Надо дерзать на верхнее чутье. Мне надоело ждать погоды, сидя у моря. Идем.

Странный разговор и странные приготовления

Был десятый час вечера.

Отвратительная погода, какая может быть только в Петербурге, несмотря на лето, разыгралась вовсю. В темноте еле мерцали тусклым светом уличные фонари. Дождь лил, как из ведра. Порывы холодного ветра били прямо в лицо.

Мы шли, закутавшись в плащи, шлепая по лужам.

Улицы были пустынны. В то время уличная жизнь замирала куда раньше, чем теперь.

– Могу я спросить тебя, Иван Дмитриевич, куда влечет нас жалкий жребий? – шутливо, хотя мне было не до шуток, спросил я.

– Можешь, доктор. Мы направляемся к дому З.

– И добираться до него надо пешком?

– Да. Так будет незаметнее. Предоставим почтенному железнодорожному тузу подкатить к своему дому в карете.

– А далеко еще?

– Нет. Минут двадцать ходьбы.

Путилин замолчал, а потом вдруг задал мне неожиданный и довольно странный вопрос:

– Скажи, доктор, медицина признает такие факты – случаи, когда человек может увидеть самого себя не в зеркале, конечно, или в каком-либо ином отражении, а, так сказать, вполне реально? Ну вот, например, я иду и вижу, что навстречу мне идет некто, который есть некто иной, как я сам?

Я с тревогой поглядел на моего славного друга. «Он, кажется, переутомился не на шутку», – подумал я.

– Да, Иван Дмитриевич, медицина знает такие казусы.

– И как она их объясняет?

– Галлюцинацией зрения, обусловливаемой мозговым заболеванием.

– Так. А вот в оккультных науках доказывается, что подобные явления есть не что иное, как раздвоение астрального тела. Одновременно я могу показаться самому себе, тебе, другим в двух, так сказать, экземплярах, – что ты скажешь на это?

– Скажу, что поражаюсь. С чего тебе, не признающему никаких оккультических «чертовщин», явилась фантазия затронуть подобный вопрос?

– Теперь говорить об этом некогда. Мы подходим к дому З.

Быстро осмотревшись по сторонам, Путилин поспешно вошел в ворота дома.

– Иди скорее, доктор!

Лишь только мы вошли туда, перед нами – в полутьме – выросла высокая фигура.

– Вы, X.? – спросил Путилин.

– Я, Иван Дмитриевич.

– Ну, что и как?

– З. благополучно прибыл домой.

– Вы исполнили все, о чем я вас просил, голубчик?

– Все. Я осмотрел черный ход. Вон он. Дверь в кухню будет открыта.

– Отлично, отлично. Ну и погода! Признаюсь, не особенно приятно дежурить в подворотне…

– А нам долго придется здесь находиться?

– На это я не сумею тебе ответить. Может быть, всю ночь и весь завтрашний день и завтрашнюю ночь. Мне надо здесь быть, тебе – как угодно.

Прошло минут сорок. Издали долетел звонкий стук лошадиных копыт. Путилин прилег на холодный асфальт, осторожно выглядывая через решетку ворот.

Звук приближающегося экипажа все усиливался. Ближе, ближе… и карета, промчавшись мимо ворот, круто остановилась у подъезда миллионера.

До нас донеслось хлопанье каретной дверцы. Путилин быстро вскочил и обратился к X.:

– Ну, идемте! Ведите меня черным ходом.

По черной лестнице мы поднялись в бельэтаж. X. открыл дверь:

– Вот кухня.

В ту минуту, когда мы вошли в нее – это была огромная, роскошная кухня богача, – к входной двери быстро бежал лакей.

При виде нас он остановился как вкопанный.

На лице его изобразился сильнейший испуг, страх.

Путилин быстро взял его за локоть.

– Тс-с! Ни звука! Тебе было приказано, как только ты откроешь парадную дверь, запереть ее на ключ и бежать к черному ходу?..

– Да-с, да-с, – лепетал лакей с перекошенным от ужаса лицом.

Для меня и X. было совершенно непонятно необычайное волнение слуги.

– Ну вот и отлично. Эти господа останутся здесь, в кухне, а ты проведи меня в кабинет барина.

– Они-с… Они-с не одни…

– Я знаю. Не разговаривать! – властно бросил Путилин.

Путилин в кабинете З. Ужас дельца