Иван Саввич Никитин

Больная старушка «думаёт-гадает» о детях-сиротах — вот и все лирическое

действие. «Зимняя йочь...» волнует и сегодня, она житейски многозначна, ее образный

ряд естествен, а интонационно-ритмический строй мелодичен и прост в своей

внутренней гармонии.

Но приверженность начинающего поэта к жизненной правде еще нередко

декларативна, его реализм, так сказать,, романтизирован. Никитин выступает как

романтик-публицист в тбй сфере, где требуется образно-философское осмысление

бытия. «Весь день душа болела тайно И за себя' и за других... От пошлых встреч, от

сплетен злых, От жизни грязной и печальной» («Еще один потухший день...»).

Подчеркнутая здесь и ниже мьк:ль варьируется на разные лады: «Когда свой ум

тревожный и пытливый Я примирял с действительностью злой...» («Перемена»);

«Одной действительности грязной...» («Певцу»); «Когда рука действительности

строгой..:» («Привет мой вам, угрюмый мрак ночей...»). В таком ключе в 1854—1855 гг.

написано Никитиным не менее трех десятков стихотворений. Он упорно ищет поэзию в

религии, связывая таинство мироздания с загадками природы («Монастырь»,

«Присутствие непостижимой силы...», «Похороны», «Могила», «Молитва» и др.). От

такого рода произведений веет «космическим пессимизмом».

Однако нельзя отметать все никитинские «религиозные» вещи, как это

прямолинейно делали критики 30-к годов. Так поступать просто неуважительно к его

молодой вере и неисторично. В этом плане интересно «Моление о чаше»,

сконцентрировавшее в себе стихийный романтический протест автора против «грязной

действительности».

В основе лирического сюжета «Моления о чаше» лежит текст Св. Писания, но поэт

так его трансформировал, что Христос у него более похож на социального

реформатора, нежели евангельского героя. Строки:. «День казни близок: он придет, —

На жертву отданный народу, Твой сын без

13

ропотно умрет, Умрет за общую свободу...» — воспринимались не как

божественное откровение, а как призыв к борьбе с земным злом. Никитин предвидел,

что такие стихи придутся не по вкусу цензорам-священникам и, чтобы обезопасить

себя, в специальных «Замечаниях» сослался на соответствующий текст Св. Писания.

Не помогло: духовная цензура запретила стихотворение, и цри жизни поэта оно не

было напечатано.

Раннее творчество Никитина несло в зародыше темы и образы его поздней зрелой

поэзии, в частности,, историко-патриотического звучания. Как уже говорилось, в 1851

г. было написано стихотворение «Русь», по словам Н. И. Ры-ленкова, «остающееся до

сих пор одним из лучших образцов русской патриотической поэзии». Тогда же был

создан «Юг и Серер» — своеобразное элегическое прощание с романтической

экзотикой, которая еще недавно привлекала («Отъезд»). Поэта уже не манит «стор»она,

где все благоухает», он, как и лермонтовский лирический герой («Родина»),

возвращается в дорогие сердцу родные места:

Глядишь вокруг — и на душе легко, И зреет мысль так вольно, широко, И сладко

песнь в честь родины поется, И кровь кипит, и сердце гордо бьется, И с радостью

внимаешь звуку слов: «Я Руси сын! здесь край моих отцов!»

Последние строки навсегда соединились с именем Никитина, их особенно часто

повторяли в лихие для нашего. Отечества годины.

Наряду с истинно национальными гимнами России, созданными по внутреннему

побуждению, под впечатлением Крымской войны и по настоянию знакомых, он

сочинил и несколько урапатриотических виршей («Война за веру»), которых потом

стыдился или вообще не печатал («Донцам», «Новая борьба»). Это казенное поветрие

оказалось недолгим, он избавился от него, как будто очнувшись вместе с последними

залпами севастопольских пушек.

Уже на самом раннем этапе творчества формировался Никитин — мастер

лирических пейзажей. Среди его картин этого периода такие замечательные, как

«Утро» («Звезды меркнут и гаснут. .»), «Встреча зимы» («Поутру вчера дождь...»), «19

оотября» («Что за утро! Серебряный иней..,»). Никитинская природа ориентирована на

изображение очень личных, субъективных переживаний — отсюда ее многозначности

и неуловимость. Первые же его пейзажные откровения говорили о приходе в

литературу не похожего на других лирика. Никитин объяснился в любви к природе, в

которой видел своего рода высшее женское начало: любовь его-свята, доверчива,

нежна. Прав В. П. Скобелев, один из современных исследователей,'видящий в ни-

китинских пейзажах идеализированный эквивалент человеческих чувств.

Здравствуй, гостья-зима! Просим милости к нам Песни ^севера петь По лесам и

степям.

Есть раздолье у нас, — Где угодно гуляй; Строй мосты по рекам И ковры расстилай.

Нам не стать привыкать, — Пусть мороз твой трещит: Наша русская кровь На

морозе горит!

(«Ветрена зимы»)

Народный образ зимы, космический охват пространства, праздничность атмосферы

— все здесь никитинское. Он, как всегда, не стремится удивить читателя неожиданной

метафорой, его чувство индивидуально, не индивидуалистично, он не разрушает

обыденное впечатление «публики», а помогает ей в работе воображения. Радушие и

щедрость крестьянина — вот основное настроение картины. «Просим милости к