Иван Шуйский

Все всё понимали: куда отправляется сын прославленного отца и отпрыск вельможного рода, до какой степени опасной является его новая должность… и все-таки его послали туда. Отношение к службе военно-политической элиты того времени разительно отличалось от воззрений на служебной долг нашей современной элиты. Отправился бы сын министра или олигарха в должности, скажем, комбата или комполка воевать в Чечню, когда там шли ожесточенные бои? Вот уж вряд ли. А тогда это было нормальным делом. Россия очень долго вела с осколками Золотой Орды смертельно опасную дуэль. Это было противоборство беспощадное и немилосердное. Но не вести его означало — отказаться от собственной государственности, от независимости, да от свободы по большому счету.

Угон татарами полона принимал чудовищные масштабы, пока не была налажена качественная оборона русского юга, о которую воинственные пришельцы обламывали зубы. В случае прорыва этой обороны на рабовладельческие рынки доставлялись тысячи и десятки тысяч русских рабов для продажи по всему Средиземноморью — в Константинополь, в Египет, даже в сердцевину Африки. На протяжении нескольких веков наши предки были «русской слоновой костью» для тамошних воротил-работорговцев. Россия с оборонительными задачами справлялась наилучшим образом, хотя на это ежегодно уходили колоссальные людские и финансовые ресурсы. Неплохо построили оборону своих южных областей и поляки. А вот Великое княжество Литовское оказалось неспособно как следует защитить себя. И татарские отряды прорывались из Крыма аж до Северной Белоруссии… Очень хорошо, что при Иване IV была уничтожена независимость Казанского, а затем и Астраханского ханств, иначе бог весть как долго нашему народу пришлось бы расплачиваться за экономическое процветание восточных соседей «русской слоновой костью». Еще того лучше, что при Екатерине II наконец-то было раздавлено осиное гнездо Крымского ханства. Страна не могла нормально развиваться, имея под боком постоянные источники военной опасности. В современной популярной литературе многовато разговоров о «процветающем сельском хозяйстве», «высокой оригинальной культуре» Крымского ханства и т. п. Вот только слова «рассадник массового рабовладения» почему-то забывают добавить…

Последний набег крымцев на земли России был осуществлен в середине XVIII столетия. А до того, на протяжении двух с половиной веков, над южнорусскими землями дамокловым мечом висела угроза очередного набега. Всё наше государство из-за этого приобрело милитаризированный вид. Иного выхода не было. Либо стать страной воинов, либо стать страной рабов…

Поэтому любой служилый аристократ при дворе московского государя отлично понимал: надо драться на юге. И если придется голову свою ставить на кон, что ж, и головы жалеть не стоит. Тех, кто побежал, удерживая позиции на юге от натиска крымцев (как, например, Федор Шереметев), помнили долго.

Так что у многих отпрысков княжеских и боярских фамилий армейская карьера начиналась с неудобного и опасного назначения крепостным воеводой на юге. Некоторые аристократические семейства были от сей угрозы избавлены. Так, князь Иван Дмитриевич Вельский (будучи еще молодым человеком) начал воинскую карьеру с командования государевым полком, а уже второй его пост был — руководство самостоятельным полевым соединением, т. е. целой армией. С тех пор он ничем ниже армии не командовал254. Его не посылали куда-нибудь в Донков, Дедилов, Шацк или, скажем, Пронск. Но он заметно превосходил князя Ивана Петровича в знатности… Ничем ниже государева полка не командовал князь Иван Федорович Мстиславский — другой великий русский полководец того времени. Он также был знатнее Ивана Петровича Шуйского, хотя и не намного. Но воеводой тульским и пронским даже этот «столп царства» побывал. Мстиславские и Вельские стояли первыми в списках бояр середины XVI в. Князь Семен Иванович Микулинский по молодости честно сидел вторым воеводой в Туле и воеводой «за городом» на Рязани. Боярин Алексей Данилович Адашев воеводствовал в Елатьме255. И в такой же маленькой новой крепостице на пути у хищной степной конницы, как и Донков, начиналась карьера великого Дмитрия Хворостинина — настоящей военной звезды России. Хворостинин принял Шацк. Два маршрута славных русских воевод XVI в. — Шуйского и Хворостинина — на первых порах имеют немало сходства. Школа военачальника по нормам, принятым в Московском государстве, включала в себя тяготы «армейской лямки» на нижних уровнях военной иерархии. «Пускай его потужит»… Почти для всех. В том числе и для весьма родовитых персон.

Но только на первых порах…

Только в молодости.