Иван стрелец. Песчаная башня

–Сердце ликует .когда видишь как люди радостью своей воздают всевышнему за минуты жизни отмеренные им…-тут немец помолчал-…для закалки души. Теперь то уже все привыкли к русским, хотя конечно поляки, что хозяйничают на нашей земле, не жалую не ваших. не тех кто с вами дружит. а вот десять лет назад войско вашего царя огненным смерчем прошло по всей Ливонии.

Иван думал разглядеть в лице немца отблеск того смерча в виде ненависти, но лицо господина Мюнца было всё так же спокойно и даже благожелательно.

–Тогда русские сожгли весь флот в Дюнамюнде, пригород, и стреляли в цитадель из пушек. Мой брат Клаус, он был плотником, и вся семья его, погибли. Прими Господи их души и упокой.

После недолгого молчания Мюнц продолжил:

–А у меня остановился какой-то русский князь, со своими слугами. Он не был военным, скорей дипломат, из тех.что идут с армией, предлагая побеждённым после разгрома, договорится о мире. В ту ночь на нас и напали бродившие без дела и куска хлеба наёмники, которых во множестве притащил в страну благородный рыцарь Фелькерзам, павший под Тирзеном. Если бы не русский князь, и его слуги. я бы сейчас не разговаривал с вами. Анне тогда шел четвёртый год.

–Это ваша дочь -указал рукой на уворачивающуюся от снежков и задорно смеющуюся, раскрасневшуюся, точно стрелецкая шапка, девочку.

–О.да. Это моя Анна! Теперь её скоро четырнадцать…и скоро надо будет отдавать её замуж. -тут голос хозяина ослабел, и стал печальным-…Однако же откуда вы так хорошо знаете наш язык?

Иван улыбнулся, вспомнив своих товарищей по уличным затеям и дракам:

–Да вот так же игрывал с вашими на родной улице. а потом учился у немецких мастеров ремеслу.

–Какому же?

–Пушкарскому.

–Так господин артиллерист?

–Не. не выучился. А вот и дядья у меня, братья родные и двоюродные. те да, всякое оружие делать горазды…

–И что же много немцев на Москве живёт?

–Да не мало.

–И жалуют их?

–Мастеров своего дела жалуют…у них теперь уже своя деревня в Москве. так туда съежаються разные люди. -Иван посмотрел на задумавшегося немца -Думаете в Москву перебраться?

–Отчего бы нет. Если поляки будут продолжать устанавливать здесь свои порядки, то порядочному немцу тут будет делать не чего. Я видел с вами есть один мой земляк!

–Кукиш то? -Иван заулыбался -Нет, он русский!

Уже поели все и собрались. Алтын Потрохов, с ворчанием, но не без ощущения сытости в животе. рассчитался с хозяином, обзывая его татем и кровососом. Во дворе Беда взял на руки своего хозяина ,чтобы тот в снегу ноги не застудил ,и перенёс к боярскому возок.

Кручина, прощаясь с хозяином, осмотрелся и спросил:

–А где же твои волкодавы то?

Мюнц заулыбался и указал на конуру. из которой только-только выползла, потянулась, и потрусила к изгороди, видимо справлять нужду, старая собака.

–Других у меня нет, но и она хорошо стережет двор.

–Что же ты соврал то, зачем?!

–Вы так волновались, я решил вас успокоить. Ну какие теперь волки и медведи…их всех пустили на шкуры и мясо шайки лифляндских дворовых. что бродят теперь по стране, и вполне себе заменяют и волков и медведей!

Глаза дьяка округлились, и он поспешил к своему немецкому возку.

Уже верхом Иван вспомнил, и крикнул хозяину:

–А слуга ваш где, Иван?

–Зачем он вам? Я не видел его с вечера…

–Попрощаться хочу.

–Марта, -крикнул Мюнц вышедшей проводить гостей жене -Где Ивко?!

Супруга его развела руками, давая понять. что тоже не видела его. И господин Мюнц тоже развё руками, мол не судьба попрощаться.

–Ну ладно -пробормотал Иван, прилаживая поудобней древко знамени, и крикнул немцу на его языке -Бывайте! Ждём на Москве!

И вот тут тоскливо и протяжно завыла собака.

Дьяк Телятьев приоткрыл дверцу возка, приник ухом к щели:"Не волки ли?!"

Все кто были во дворе обернулись на вой собаки. Чёрную спину её заметили у дальнего края изгороди, уже перед выездом со двора на дорогу. Собака вроде бы рылась в снегу, останавливалась чтобы издать вой или погавкать.

–Надо глянуть. -решительно сказал Телепнёв, тронув коня. Стрельцы спешились. пошли в ту сторону. Но опережая их тронул коня в ту сторону Иван.

Хозяин постояло двора, приказав жене увести детей в дом, тоже поспешил к тому месту, где собака уже основательно разрыла снег.

Ивко-Иван лежал на спине, глаза и род были забиты снегом, но сразу было видно. что это он. Голова его была неестественно повёрнута на бок. Всё кто был верхом, слезли с коней. Те фыркали, сторонились покойника. Иван соскочил в снег. передал знамя подъехавшему Бобру, и склонился над недавним знакомцем.

–Может из наших кто? -предположил Бобёр

–Кому же надо и сачём?!-ответил Кукиш.

Иван тем временем повернул покойного на бок. посмотрел нет ли чего под ним, и снова опустил:

–Шею ему свернули -сказал он, нащупал у того на веревочке кошелёк на груди и сорвал, внутри звякнуло.

Он высыпал на ладонь несколько медяков, и среди них шестигривенный алтын, что отдал этим вечером. Пока все крестились, протянул деньги Мюнцу:

–Есть тут у вас священник православный?

–Если и остался, то только в Риге, в русском дворе -ответил хозяин.