Иван-Царевич

Так и сидел впотьмах, опершись подбородком на рукоять сабли, а по теням и бликам, что метались в избушке, понимал, что не один он нынче бодрствует. Но Баба-Яга за день отоспалась, он же лишь самую малость соснул в лесу. Более всего настораживали Ивана звуки варева бурлящего. Свою доверчивость он оставил в прошлом, когда без оглядки верил в доброту всех людей. Теперь же, когда навидался злобы, порою бывал так же осмотрителен, как его любимая жена. Вполне в характере Бабы-Яги притвориться побежденной, отдать ему коня, а после заполучить его назад какой-нибудь бесовской уловкой. Содрогнулся он при мысли о том, что она ему уготовила, и посулил себе, покуда у нее гостюет, ни крошки, ни капли в рот не брать - будь то вино, чтобы вспрыснуть проводы, иль хлеб да творог в дорогу, будь они неладны.

Но курятина...

Он опять приподнял ведро, прикрывавшее пищу. Пахнет вкусно. "Не ешь мяса",- предостерегала его пчела. Он все думал, что она о человечине, но ведь это и так понятно, к чему предупреждать? Нет, не просто так положила ему Баба-Яга эту аппетитную ножку. Иван принюхался, и волосы у него дыбом встали. Ничего он не ведал о зельях и ядах, окромя того, коим обмазал оружье свое перед схваткой с Кощеем Бессмертным. Но теперь он знал наверное: курятину положила ему злодейка не чтоб накормить, а чтоб усыпить его.

Так усыпить, чтоб он боле не проснулся.

Глянул он в раскрытую дверь конюшни на избушку: что ж там такое варится ведьмино зелье иль каша в чугунке?

- Проголодалась бабулька,- послышался тихий тягучий голос.

Волчица оперлась передними лапами на окошко. Во тьме сверкали зеленые глаза. Лошади зашевелились, но заржать ни одна не посмела.

- Поспешай, Иван-царевич, коль рассвет хочешь увидать.

- Она что, отравить меня надумала?

- Добро бы только отравить... Так будешь выбираться отсюда иль разговоры станем разговаривать?

Не успела волчица спрыгнуть с окна, а Иван уж выскочил из конюшни.

- Она дозволила мне взять коня. Какого брать-то?.. Он помертвел, услыхав в ночной тиши знакомый звук. Кто-то нож точит. Что ж ему делать-то? Еще минута, и он кинулся бы отсюда прочь в любую сторону, кроме верной.

- Иль подождать, а? Присоветуй что-нибудь,- попросил он с отчаяньем в голосе.

Волчица впилась зубами в рукав его кафтана и прогундосила:

- Дождешься!.. Ступай за мной!

Она привела его на зады конюшни, куда он еще не заглядывал. Вдруг за кучей навоза разглядел он какой-то свет и в испуге выхватил саблю из ножен.

- Ох, не за ту руку схватила! - прорычала волчица, выпустив рукав.Спрячь, покуда не проткнул кого!

Ивану хватило ума убрать саблю в ножны и рассмотреть во тьме то, чего он так напугался.

Жеребенок!..

Огромные глаза, грива и хвост все в колтунах, тонкие ноги во все стороны разъезжаются. Совсем плохонький, но по стати видно: вырастет из него добрый конь.

- Ну, что скажешь?

Иван фыркнул, не подумавши, но тут же осадил себя под укоризненным взглядом жеребенка.

- Ты погоди, сгоряча не решай,- молвила волчица.- Слыхал небось, что в народе говорят: гнездо сокола не всегда чисто, а из червей бабочки выводятся.

- А седло? - без лишних возражений спросил Иван.

- Тебе ль меня про седло спрашивать? Кто из нас три ночи на конюшне спал?

Ругая себя дураком, притащил Иван то самое седло, которое в первый день на каурую кобылку возложил. К нему Баба-Яга уже приладила новые стремена взамен им перерезанных. А к седлу принес он подходящую сбрую. Жеребенок был еще невыезженный, но послушно позволил оседлать себя. Едва же достал царевич из-за пояса нагайку, тот прижал уши и оскалился. Хоть и было темно, успел Иван разглядеть, что зубы у него обыкновенные, а не клыки, как у прочих лошадей-людоедов. Он похлопал жеребчика по шее, как Бурку пропащего, и тихо сказал:

- Плетка не про тебя, а про хозяйку твою.

- Ты что ж, теперь стегать ее намылился аль погодишь маленько? - теряя терпение, спросила волчица.- Еще миг промешкаешь - пойдешь ей на ужин, попомни мои слова. Но уж я этого дожидать не стану. Я тебе сгодилась, а как ты моею помощью распорядишься - дело твое.

Спустя миг Иван остался наедине с жеребенком. Посмотрели они друг на друга, прислушались к ножовому лязгу да бульканью варева, доносящимся из избушки на курьих ножках.

- А ведь права волчица,- сказал Иван нетвердым голосом.

Не ведал он, говорящий ли жеребенок, да и не думал об этом. Главная забота его теперь - уносить поскорей ноги куда угодно, лишь бы от Бабы-Яги подалее. Вскочил он в седло и тронул поводья.

И ощутил под собой ураган в обличье лошадином. Едва успел пригнуться в седле, как жеребчик быстрее звенящей стрелы пролетел поляну, не сбавив ходу, перескочил забор из человечьих костей и понесся лесною тропкой к Огненной реке.

Хорловская армия была на марше, и вел ее царь Александр. Наконец-то враг опознан, правда, лишь самому царю да его первому министру имя ведомо. И не князь это Киевский, не князья Новгородские, а сам Кощей Бессмертный.