Иван-царевич и C. Волк.Похищение Елены

– А… – Гена замолчал, откашлялся, царапая кашлем ставшее вдруг враз сухим горло, и решился: – А ковер ваш… где?

– Ковер? – Иванушка удивился, откуда здесь могут знать про их брошенного Масдая, но быстро решил, что это, наверное, какой-нибудь научный трюк, и не стал уточнять. – Ковер пришлось оставить в укромном месте. Обстоятельства сложились.

– А-а… – протянул хрипло Парадоксов-младший и натужно сглотнул. – Ну, ладно. Мне надо бежать. Работа. Эксперименты.

И, развернувшись, и даже не попрощавшись (в смысле, в –надцатый раз, как его родитель) быстрым шагом скрылся в переулке.

Путники тоже уже было развернулись и хотели идти, как вдруг Иван решился и задал вопрос, который все это время не давал ему покоя:

– Извините, боярин Евгений, но я давно хотел спросить… в смысле, уже второй день…

– Спрашивайте, спрашивайте, ваше высочество, – ободряюще закивал Парадоксов.

– Кхм… Так вот… Эта уткоженщина… Матрена…

– Которая напрашивается в родню к сфинксам и утконосам?

– Да. Так вот, она, случайно, не… ваших… рук… дело?

Хозяин вскинул брови, прикрыл глаза и сказал «Гхм».

– Не ваших?

Парадоксов вздохнул.

– Наших… С сестрой. Когда мы были маленькими, родители часто оставляли нас надолго… в лаборатории… И, чтоб не скучать, нам приходилось искать себе занятия…

– Вивисекторы! – вдохновленный возмущением, тут же изобрел новое обвинение Агафон.

– Так получилось, – виновато потупившись, пожал плечами боярин. – Мне очень перед ней неудобно. И стыдно.

– А вы ее переделайте. Обратно, – озарило вдруг Ивана.

– Нет, – покачал головой Парадоксов. – Не получится.

– Почему?

– Я ей уже предлагал. Не хочет. Так она – особенная. А переделаю – ну, утка. Ну, женщина. Сколько их таких…

– Загадочная женская душа, – с видом знатока покачал головой чародей. – Магия тут бессильна.

– И наука тоже, – признал первый раз поражение ученый.

Не успели путники отойти от деревни на полкилометра, как из придорожных кустов, еще покрытых редкой желто-коричневой листвой, на них неожиданно выскочил боярин Геннадий.

– Что случилось? – подозрительно покосился на него Агафон, готовый, на всякий случай, и к дискуссии, и к потасовке.

– Я… вспомнил, – тяжело переводя дыхание, проговорил он. – Вспомнил. Вам же торопиться надо, я правильно понял?

– Ну, да, – подтвердил несколько настороженно чародей.

– Так я вспомнил, что недалеко отсюда от большой дороги отходит тропинка, ведущая сразу в горы. И конч… то есть, проходит она через пещеры. Они пронизывают эту гору насквозь. Там, конечно, темно и местами сыро, но это сократит ваш путь дня на два, не меньше. Если вы решитесь.

– На два дня? – загорелся Иван. – Где эта тропинка?

– Вон там, шагов через пятьдесят, слева. Идемте, я вам покажу. До самых пещер я

вас провожать не стану – график экспериментов у нас очень жесткий, времени нет –

но до начала тропинки я доведу. Извольте, – и он махнул рукой, указывая вперед…

– Большое вам спасибо! – радостно тряс его руку Иванушка у едва заметной дорожки, присыпанной к тому же опавшей листвой. – Если бы вы только знали, как нам эти два дня важны! Спасибо! Спасибо!

На то ли смущенном, то ли испуганном лице молодого боярина отразились нерешительность, сомнение, паника…

– А что у вас за… срочное дело?.. – промолвил, чуть заикаясь, он.

– Тс-с-с! – заговорщицки озираясь по сторонам, прошипел Агафон. – Мы идем по следу одной царевны!

– Царевны. Понятно, – лицо Геннадия помертвело, закаменело, взгляд остановился.

– Понятно. Значит, я правильно сделал. Счастливого пути.

И, не дожидаясь более ответа, он развернулся и побежал по дороге обратно к деревне.

– Странный он какой-то, – провожая его взглядом, пожал слегка плечами царевич.

– Белые маги, – насмешливо поморщился чародей. – Чего с них взять.

– Белые маги? – непонимающе повторил Иван. – А я думал – белые маги – это вроде… добрых волшебников?.. В отличие от черных?..

Агафон снисходительно похлопал Иванушку по плечу.

– Магия всего одна, царевич. И ни в какие цвета она не окрашена. Это все равно, что воду, которой ты поливаешь огород, называть хорошей, а воду, в которой тебя утопят – плохой. Вода остается одной и той же. Меняются люди. Нам это в школе

разъясняли. А этих мухлежников – так называемых ученых, мы, настоящие маги, «белыми

магами» называем в насмешку. Потому что они всегда ходят в белых балахонах. А мы

– в черных.

– Наверное, это объединяет вас в одну общность, придает оттенок кастовости, таинственности, элитарности?.. Или это стильно? Или древняя традиция профессии?

– немедленно стал строить предположения заинтригованный Иванушка. – Почему?

Агафон задумался.

– Ну, может, потому, что мы не любим стирать?

До входа в пещеру – кривой широкой дыры, в полтора человеческих роста – они добрались уже через несколько минут. Поверх него изъеденной очень большой и очень голодной молью портьерой свисал высохший вьюнок, летом, судя по всему, закрывавший его полностью от непосвященных глаз. Теперь же он чернел затхлым провалом, из которого тянуло холодом и сыростью.

Агафон, хоть и был, наконец-то, тепло одет, поежился.