Иван-Царевич и С.Волк

За окном из общего шума большого города – грохота копыт и колес по булыжной мостовой, окриков возниц, мерного топота городской стражи, зазывного речитатива бродячих торговцев, певцов и проповедников – выделился один – подъехавшей и остановившейся большой повозки, запряженной как минимум парой лошадей. Открылась дверца, откинулась лестница, вышел человек – один – и зашел в контору красильни.

– ...башня была построена самим Джеронимо Куллиганом, она необычна даже для архитектуры нашего времени, а уж тогда и впрямь была чудом – злые языки говорят, что во время ее открытия, когда покрывало было сдернуто, вся она обрушилась, а остались лишь не убранные еще строительные леса, но архитектор сумел убедить тогдашнего Шарлеманя, что это леса были из камня, а сама башня так и была задумана – из металлических конструкций, и король подумал, и решил, что каменных башен в любом городе мира в изобилии, а...

Краеведческо-следопытческий доклад Иванушки был прерван нетерпеливым стуком в дверь, перемежающимся прерывистым дыханием.

– Войдите! – сразу же отозвался Волк.

– Это я, – влетел в апартаменты Санчес. – Там из дворца приехал барон фон Свиттер и хочет вас срочно видеть! По делу государственной важности! Срочно!

– Царевич, сходи, спустись к нему – я сейчас оденусь и тоже приду. Чтобы не заставлять его баронскую светлость ждать. Ладно?

Глаза Иванушки загорелись сумасшедшей надеждой.

– А если он получил известия от армии? Я имею ввиду – если армия разгромлена... То есть, я совсем не хочу сказать, что я рад этому, напротив, но, с другой стороны, и шантоньцы мне ничего не сделали плохого, то есть, я и им поражения не желаю, просто...

– Просто спустись к этому Фуфайкину и заговори ему зубы, пока я не приду, а?

– Иду! – и Иван, чуть не сбив хозяина с ног, бросился бежать. Едва отдышавшийся Санчес последовал за ним.

Через пять минут князь Ярославский при полном параде вальяжно вплыл в контору Санчеса, где он в лучшие для красильни времена принимал клиентов, и куда, за неимением более пригодного для обозрения посторонним человеком помещения, был препровожден барон фон Свиттер.

Отвесив куртуазный поклон – и где только успел научиться, пройдоха! – он поприветствовал вельможу.

– О, доброе утро, сэр Вульф, – с широкой улыбкой и крепким рукопожатием высокий сухопарый старичок-барон подошел к Волку. – Рад познакомиться с другом такого выдающегося человека, как принц Джон Лукомольский!

– Лукоморский, вы хотели сказать, – покраснев, вежливо поправил его принц Джон.

– Да-да, Лукомольский, я это и имел ввиду, – ослепительно улыбнулся им фон Свиттер из-под седых усов.

– Лукоморский будет правильнее, – предпринял вторую попытку Иван.

– Ах, да, извините, Мукомольский, прошу меня простить, эти иностранные слова так трудно всегда запоминаются...

– Не Мукомольский, а Лукоморский!

– Я и говорю – Мухоморский.

– Не...

– Не суть важно. – поклонился друг принца Мухоморского Иванушке с ухмылкой от уха до уха. – Ну, вот мы все и в сборе, и теперь можем выслушать посланца его величества, – отвесил еще один поклон сэр Вульф. Было похоже, что эта вондерландская гимнастика его просто забавляла.

– Да, конечно же, – изящно вернул поклон старик.

Иван нехотя и неуклюже сделал то же самое. Он кланяться не любил. И не в последнюю очередь потому, что считал это дело не достойным истинного мух... то есть, лукоморского витязя.

– Речь пойдет, как, наверное, уже догадалось его высочество принц Мухоловский, о продаже Жар-Птицы...

Пока друзья поднимались к своим комнатам, Иванушка болтал без умолку, не закрывая ни на мгновение рта – если королевич Елисей услышал бы его хоть краем уха, он бы пришел в отчаяние.