Иван-Царевич и С.Волк

– Там, – раздраженно ткнул пальцем себе под ноги Волк. – Хоть где. Найди ровное место и сядь. Привязался на мою голову!

– Ах, привязался... Ну, хорошо, – пробормотал ковер и сделал все, как ему было сказано – быстро нашел превосходно ровную поляну и сел.

Не остановило его даже присутствие на месте посадки маленькой избушки.

Хлоп. Бух. Шмяк.

– Хррр...

– Ах ты, тряпкин сын!!!

Серый вскочил, яростно вращая глазами и потирая отбитый бок.

С двускатной крыши, откуда они только что двое и скатились, как черкасское седло со спины тощей коровы свисал их ковер. И если бы Серый мог поверить в это, он бы сказал, что тот удовлетворенно ухмылялся.

– Ну, я тебе еще покажу, одеяло лоскутное! – и, взмахнув многообещающе кулаком и перепрыгнув через поверженную трубу, помчался на храп искать царевича.

Долго разыскивать того не пришлось – он лежал у противоположной стены домика, под крошечным окошком, на маленькой аккуратненькой клумбочке, аккурат посредине, подложив ладошки под щеку, и чему-то счастливо улыбался во сне.

Не долго думая, Волк стукнул в стекло.

– Эй, дома есть кто?

Молчание было ему ответом.

– Эй, хозяева! Не бойтесь! Это мы тут нечаянно!

От второго стука стекло, глухо хрупнув, сломалось.

– Еще лучше... – мрачно пробурчал Серый, осторожно вынимая осколки из рамы. – Теперь только стену повалить осталось – и... и...

Пальцы стали липкими.

Озадаченный разбойник оглядел их со всех сторон – крови, вроде, нет – и, на всякий случай, лизнул.

Барбарис? Дюшес?

Мятная!

Он лизнул еще. На этот раз – стекло.

Так и есть. Леденец. В мармеладной раме. С карамельным наличником. И стены – из пряников "Белочка" с паклей из сахарной ваты между коврижками. Траля – ляля – ляля. А я сошла с ума. Какая досада.

Серый изо всех сил зажмурился, потряс головой, снова растопырил глаза – ничего, и даже хуже. Теперь на краю опушки показалась еще и маленькая старушка в черном.

"Шоколадная, наверно. С апельсиновой начинкой," – истерично хохотнул про себя Волк, последним отчаянным усилием протирая рукавами очи.

Не помогло.

– А, вот и гости ко мне пожаловали, как с неба свалились, – улыбнулась старушка, и удивительно легко для ее возраста ступая, уверенно зашагала к путешественникам.

– Извините, пожалуйста, – беспомощно развел руками Серый. – Мы тут на ваш торт маленько упали...

– На мое... что?

"Старческая тугоухость", – мгновенно поставил диагноз Волк и проорал:

– МЫ ТУТ НА ВАШ ТОРТИК ПРИЗЕМЛИЛИСЬ НЕЧАЯННО!

– И незачем так кричать, молодой человек, – обиженно заявила бабулька. – Во-первых, я не глухая, а во-вторых, это не мой тортик...

– А чей?

– ЭТО НЕ МОЙ ТОРТИК, ЭТО МОЙ ДОМ, К ВАШЕМУ СВЕДЕНИЮ!

– Ну все равно, по-моему, ничего серьезного тут не сломано, чего нельзя было бы поправить за месяц-два ремонта, – вежливо выразил надежду отрок Сергий.

– А что это такое там на крыше? Очень веселенькая расцветочка, конечно, но...

– Не волнуйтесь, сейчас все исправим! – засуетился Серый и дернул ковер за свисающие почти до окошка кисти.

Раздалось шершавое "Ой!", и ковер с грохотом и остатком трубы обрушился на землю, прикрыв собой Ивана.

– Ой, – повторил за ковром Волк и развел руками. – Но не волнуйтесь, сейчас все исправим!..

– Не надо! – испуганно пискнула старушка. – Не надо. Я сама. Потом. Когда вас провожу.

– Уже уходим, – поспешил ее успокоить Серый. – Ну, Иванушка, раз-два-взяли! – и он, подхватив царевича под мышки, поволок его с клумбы, сея среди цукатных фиалок и желатиновой травы смерть и разрушение.

– Мои цветы! – отчаянно всплеснула руками бабулька. – Мои узамбарские фиалки! Из самого Узамбара!.. А что это с вашим другом, молодой человек? Он умер?

– Умер?! – Серый в панике заглянул Иванушке в лицо. – Да нет же... Почему вы так решили?

– Да потому, что с больными и ранеными так не обращаются, а спящий... спящий...

– Что – "спящий"? – впился глазами в лицо старушки Волк. – Что – "спящий"? Что вы хотели сказать? Вы что-то знаете?

– Извините, что я вмешиваюсь, конечно, молодой человек, но ваш друг, случайно, не принц?

– Ну, вроде того... Он царевич. А что?

– Тогда все понятно. Он хотел поцеловать принцессу Оливию, не так ли?

Мысль о том, чтобы Иван захотел кого-либо поцеловать, кроме своего коня, Волка изрядно развеселила.

– Нет. Он не хотел ее поцеловать. Точнее, это не он хотел ее поцеловать. Он про нее только вчера вечером первый раз услышал.

– Значит, это вы хотели? – не прекращала расспросы хозяйка.

– Не было печали! – сплюнул Серый.

– Молодой человек, в обществе незнакомых пожилых дам воспитанные молодые люди не должны плеваться, – осуждающе покачала головой старушка.

– Так в чем же дело! Давайте познакомимся! – встрепенулся Волк. – Меня зовут Сергий, прозвание мое Волк, а призвание – бродяга. Но друзья называют меня просто сэр Вульф. А это – царевич Иван Лукоморский, и этим все сказано, – и он сделал что-то среднее между реверансом и книксеном в лучших традициях мюхенвальдского двора.

Старушка то ли неодобрительно поджала губы, то ли попыталась скрыть улыбку.

– Меня зовут мадам Баунти, друзья называют меня тетушкой, а по призванию я – фея.