Иван-Царевич и С.Волк

– О, ваше величество, вы знаете, царевич Иван такой стеснительный, он так легко смущается, теряет нить разговора, так сказать, и даже нервный тик с ним от волнения приключается. Эпиплексия. Особенно в присутствии такого харезматичного финтралопа, немцената и орниптолога, как ваше непревзойденное величество. И он перед тем, как войти сюда, попросил меня об одном одолжении – чтоб я сам, как его доверенное лицо, корпус реликта, так сказать, донес до вашего величества нашу нижайшую просьбу. Как говорится, одна голова хорошо, да жестко спать. Лукоморская народная мудрость, – И Серый расшаркался и сделал паузу, чтобы убедиться, что до Шарлеманя все дошло, впиталось и осело.

Казалось, было слышно, как скрипят королевские мозги. Орниптолог и финтралоп явно запали правителю в душу.

С Иваном, похоже, тоже случился один из приступов, про которые князь так предусмотрительно упомянул.

Прошла минута.

– Да-да, конечно, – наконец обрадовано закивал король. – В тихом омуте не без урода.

Сергий Ярославский Волк ободряюще улыбнулся.

– Так вот, видите ли, дело в том, что скоро у царицы-матушки, да преумножатся ее годы, случится день рождения, юбилейная дата, так сказать, восемнадцать – баба ягодка опять. Ха-ха.

– Ха-ха, – заговорщицки подмигнул вондерландец.

– И ваш покорный слуга, юный царевич Иван, будучи примерным сыном и благородным витязем, решил подарить матушке в этот знаменательный день нечто такое, что запомнилось бы не только ей на всю жизнь, но и о чем говорили бы десять поколений после него, что-то обычное для зарубежных стран, но диковинное для Лукоморья.

– Та-ак? – заинтересовано склонил голову Шарлемань.

– И его выбор пал на позолоченного павлина, что, как говорят, живет в чудесном саду Мюхенвальда, – и видя, как начинает багроветь лицо короля, и как в легкие уже набирается воздух для решительного отказа, Волк быстро договорил:

– ...И предлагает вашему величеству за него полмешка золота.

Король на секунду замер – сработал арифмометр в его лысеющей голове. Дебет-кредит, победа-поражение, войско-свадьба... двор-развлечения... турниры-фасоны... Щелк-щелк, щелк-щелк, щелк-щелк... Щелк.

Решение созрело.

– Нет, на это я согласиться не могу, – как и ожидал Серый, Шарлемань замотал головой, но далеко не так решительно, как собирался в начале – в ней уже накрепко засело видение большой кучи такого необходимого ему сейчас металла пятьсот восемьдесят пятой пробы.

Иван тоже почувствовал это, и решил внести свою лепту в разговор.

– Князь хотел сказать – ч...ауууй!

– Что? – не расслышал Шарлемань.

– Его высочество великодушно соглашаются на мешок, – разъяснил князь.

– А почему он опять прыгает на одной ноге?

– Это он от смущения, – расплылся в умильной улыбке поверенный царевича.

– Какая прелесть! – заулыбался король. – Семь мешков.

– Чрезвычайно милый мальчик, – согласился с ним князь. – Полтора.

– Зол... Жар-птица – это символ нации. Шесть с половиной.

– Символ нации – это ее монарх, – глубокий поклон. – Два.

– Другой такой вы не найдете нигде. Шесть.

– А если найдем? Два с половиной.

– Пожалуйста, ищите. Это ведь не я к вам пришел, требуя продать семейную реликвию. Пять с половиной.

– Продать – не подарить. Три.

– Если бы вы знали, как она смотрится вечером в верхнем саду! Пять.

– Может, еще узнаем. Три с половиной.

– Нет, я просто обязан рассказать, как она нам досталась! Сколько благородных рыцарей сложило свои удалые головы! Четыре с половиной!

– Это ваши проблемы, как она вам досталась. Мы предчувствуем, как она достанется нам. Четыре.

– ...

– И это наше последнее слово. Смотрите, ваше величество, мы ведь можем и в другом месте поискать. А ведь что с возу упало – на то напоролись! Лукоморская народная мудрость.

Король согласно кивнул.

– По рукам, золотые вы мои мальчики!

– Но ваше величество!..

И только тут в первый раз наши герои заметили, что они с Шарлеманем в зале аудиенций были не одни. За троном, сливаясь с бордовыми портьерами, все это время стоял невысокий бледный человечек в бордовом балахоне и круглой серой шапочке. И теперь он выступил из тени и яростно зашептал в монаршье ухо что-то неприятное, судя по тому, как опять налилась кровью физиономия Шарлеманя и насупились мохнатые брови.

– Кто это? – украдкой спросил Серый.

– Я думаю, Кардинал Маджента – ну, помнишь, когда границу переезжали, мы их историю вспоминали? Интересно, что он может ему говорить? Не нравится мне все это...

– И мне тоже. Слишком легко все прошло. А говорит он ему, чтобы тот не давал окончательного ответа, пока не получит известий об исходе сражения.

– Ну и слух у тебя...

– И слух тоже.

– Серый, ты молодец, только можно я выскажу пожелание, пока не забыл? Хотя, такое не забывается.

– Валяй, – милостиво согласился князь.

– В следующий раз, когда будешь говорить про... ну, про немцената и харезматичного финтралопа... ты меня заранее предупреждай, пожалуйста, ладно? А то ведь тут действительно заикой остаться можно...

– Я должен больше читать?

– Или наоборот, меньше. Третьего лучше не надо.

* * *