Иван V: Цари… царевичи… царевны…

— Великих богатств земля и великого простору. Реки тамошние, почитай, все на север текут и впадают в Ледовитый окиян. Есть в Сибири, как сказывают, и злато россыпное и рудное, и серебро, и каменья драгоценные, и медь… Но тамошние народы сего не добывают, ибо занятие их есть охота да рыболовство. А навыка к добыче металлов у них нет.

— У нас тоже навык невелик. Медную руду, донесли мне, староверы по окраинам плавят и из меди разные пригодные вещи делают.

— Сейчас в ходу не чистая медь, а бронза и латунь, это я у шведов насмотрелся. Они медь плавят с оловом да цинком и получают металл большей крепости.

— Нам тоже надобно такое производство завесть, — сказал Петр. — Слыхал я, что уж кое-где от иноземцев сей способ переняли. А вот еще у китайцев посуда есть тонкости необычайной. Фарфор называется. Из чего его делают?

— Сие производство составляет у них величайший секрет. И кто осмелится его выдать, будет предан мучительной смерти.

— Ну а шелк?

— Трудно проверить, но таковая тонкая и крепкая материя вырабатывается из паутины, которую ткут особые черви, грызущие листья особых же деревьев, кои у нас не произрастают. Китайцы научились разматывать кокон, в коем эти черви прячутся, и из этой тончайшей нити, ровно как из паучьей паутины, ухитряются прясть полотно. Как они это делают, мне видеть не приходилось. Сие тоже составляет их секрет. И вообще они во многих ремеслах столь искусны, что нам за ними не угнаться.

— Достигнем, — уверенно произнес царь-отрок. — Людей охочих выучить бы поболее в странах заморских, они у нас все и заведут, чего доселе нет.

— Само собою, государь мой. Ежели выучить, люди все превозмогут.

— Взаперти сидим, — сокрушенно произнес Петр. Произнес совершенно как взрослый. Да и голос у него ломался и густел. — Моря у нас нету, мореходства тож, а море — открытая дорога куда хошь. Вот к морю бы пробиться.

— Верно, государь мой. — Николаю было как-то неловко говорить отроку «государь мой», но положение обязывало: Петр был не просто государь, а великий государь и великий князь. Так следовало его именовать, но отрок был прост и не напускал на себя царственную важность. И, признаться, Николай не видел в нем царя, а просто любознательного мальчика, задающего взрослые вопросы и рассуждающего совсем по-взрослому. — Те государства, где есть море, процветают. Взять, к примеру, Аглицкое королевство. Или Голландию. Хоть та же Голландия невелика, а голландцы — всюду. Они и Китая достигли и с ним торгуют, и с Индией, и с Японией. Вывозят оттуда пряности, фарфор, шелк, чай — все, что в сих странах произрастает и что там производят. И корабли у них знатные да ходкие. Правда, случаются бури немыслимые и пучина вод разверзается и глотает оные корабли. Но они выходят в море, глядя на погоду.

— Видно, приметы у них есть, когда буре быть.

— Есть, есть приметы. Они с ними сообразуются, — подтвердил Николай.

— А еще что в Китае есть занятного-и диковинного?

— Города все, числом их 135, окружены каменными стенами, наподобие здешних монастырских, и окружены рвами глубокими. Книга же китайская трактует число народа тамошнего. Всего семей 418 989, а мужей в них 3 миллиона 452 тысячи 254 человека…

— Неужто всех столь точно подсчитали?

— Так пишут, стало быть, сочли с точностью до человека.

— Дивно мне это, — признался Петр.

— В сей счет не вошли их бояре, жрецы, волхвы и дети, а с ними народу поболее.

— Сказывай далее. Интересно мне все.

— Еще у них громадные звери элефантусы, у нас говорят слоны, делают всякую тяжелую работу: таскают бревна и камни пребольшие. Совсем ручные, как домашняя скотина. Зимою у них холода бывают точно такие, как у нас, и тогда они не дровами топят, а черным камением…

— Про это я читывал. Этот горючий камень именуется уголь, — перебил его царь. — И у нас он родится, да только лесу у нас много, а потому мы к тому камню непривычны. И печи к нему, сказывают, особой кладки надобны.

— Глядел я на их печи. По внешности они от наших не отличаются.

— Еще что диковинного видел?

— Превеликое множество там произрастает винограду. Но вина отнюдь из него не делают, а сушат и вялят и так едят. И растения есть, которые силу и веселье приносят, лечат от разных болезней, даже зело тяжких, и глина белая, коей китайские жены умываются и становятся приглядней, и множество других природных диковин. Потому и обосновались там иезуиты и костелы свои завели, и молятся там и в свою веру римскую китайцев перекрещивают.

— А православных церквей там нет?

— Не видал, государь мой.

— Не достигли, значит, — разочарованно сказал Петр.

— Да нет, купцы наши с караванами в ту страну ездят, но чтобы храмы ставили, об этом я не слыхал. Торг издавна ведется, но уж больно далек и опасен путь. Немногие гости торговые рискуют пускаться.

— Все по сухопутью больше, — задумчиво сказал Петр. — А вот ежели бы водою, океаном, как те же иезуиты, как португальцы и голландцы, тогда бы тоже свои православные храмы там ставили и выгодный торг вели. К морю-океану пробиваться нам надобно. Батюшка покойный эту ж мысль лелеял.