Иванов и Рабинович, или Ай гоу ту Хайфа

— Господи, что же делать?‥ — растерянно спросил Вася.

— Дать им по пять долларов, — сказал толстяк.

— Может, больше дать, а?‥ — тревожно спросил Арон.

— Ты мне здесь цены не поднимай, — рассудительно проговорил толстячок с усами. — Ты уплыл, а я остался. Мне здесь жить и жить… Быстренько, хлопцы, по пятерке каждому.

Полицейский, таможенник и контролер продолжали топать ногами и орать уже без всякого перевода.

Но как только Василий вытащил трясущейся рукой из кармана деньги — на причале наступила МЕРТВАЯ тишина.

— У нас только двадцатки… — растерялся Василий.

— Давай сюда, — и толстяк протянул руку через борт яхты.

Василий отдал ему двадцать долларов. Толстяк спрятал их в бумажник, а из заднего кармана брюк вынул пачку однодолларовых бумажек.

— Специально держу для таких случаев…

Он обстоятельно отслюнил пять долларов полицейскому, пять таможеннику и пять дал представителю санитарного контроля.

— И пятерочку мне за перевод! О’кей? — так легко и весело сказал толстячок с усами, что Вася и Арон только благодарно закивали головами.

А с тремя представителями турецкой власти произошла поразительная метаморфоза: милые, широкие улыбки добрых и гостеприимных хозяев, радостно потрясенных приездом дорогих гостей, сияли на их лицах!

Документы возвращались с такими длительными и сладкими рукопожатиями, что Арон и Василий заподозрили всех троих черт знает в чем и поспешили выдернуть свои ладони из дружеских и теплых рук турецкой власти.

Все трое, как по команде, уселись по своим машинам.

Таможенник с санитарным контролером тут же уехали, а полицейский прикрыл дверцу машины и что-то ласково спросил у Арона и Василия по-турецки.

— Он спрашивает, откуда у вас эти ножи и черные шапочки с желтым иероглифом, — перевел толстячок.

Только Арон было открыл рот, чтобы ответить, как Вася незаметно наступил ему на ногу и быстро сказал:

— В Одессе их на каждом углу продают!‥

Полицейский внимательно выслушал перевод толстяка, медово улыбнулся Арону и Васе и тоже укатил.

— Но так… Една полова справы юж залатвена, — потирая руки, по-польски сказал усатый толстяк. — Я говорю — полдела сделано. Приступим ко второй…

— Погоди, мужик… — сказал Арон. — А ты сам-то кто будешь?

— Я? Шипшандер.

— Еврей? — Василий улыбнулся ему, как «своему».

— Нет. Поляк. А что?

— Да так… Ничего. Ты не обижайся. Я, например, «Рабинович». Он еще до недавнего был «Рабиновичем», — Вася показал на Арона. — Я думал «Шипшандер» — тоже еврей…

— А «Боцман», «Лоцман» и «Кацман» — это уже три еврея? — рассмеялся толстячок с усами. «Шипшандер» — морской агент по снабжению. А зовут меня Штур. Яцек Штур…

Как должны отдыхать настоящие морские волки

Пьяненькие Арон, Вася и Яцек Штур вместе с двумя ярко раскрашенными потаскухами сидели в припортовом кабачке, забитым недорогими проститутками, загулявшей разноязыкой матросней, «бичами» и портовой шпаной.

— Мы такое прошли!!! — кричал Вася Штуру и лез за пазуху к большой дебелой проститутке, сидевшей рядом с ним. — Имеем право на расслабуху!‥ Слышь, Яцек?! Скажи, Арон!‥

— Закусывай, Вась… — просил Арон и нежно поглаживал по заду примостившуюся на коленях маленькую проститутку. На плечах у маленькой проститутки была накинута большая зеленая шелковая шаль с золотым драконом.

— Нет!‥ Ты скажи — имеем право?! — бушевал Василий.

— Имеешь, имеешь! — сказал ему Штур. — Имеешь право на все. Ты теперь свободный человек в свободном мире.

Штур был относительно трезв и, прихлебывая из стакана, что-то подсчитывал на калькуляторе и записывал в большой блокнот.

Вася тискал проститутку и орал:

— Слышал, Арон?‥ Мы теперь свободные люди… Где, Яцек?‥ Я забыл. Где, ты сказал, мы свободные?‥

— В свободном мире, — не отрываясь от подсчетов, сказал Штур.

— Вась, закусывай, а… — снова попросил Арон, и надел свою черную пиратскую шапочку на голову маленькой проститутке.

— Закусываю! — закричал Вася и впился в сочные губы большой проститутки. — Ну почему меня всегда на здоровых баб тянет?!

Яцек Штур спрятал калькулятор, сказал Арону:

— К шести утра привезу все прямо на причал, — он заглянул в блокнот: — Готовьте сто семь долларов.

— Пожалуйста!‥ — с пьяной широтой Вася вытащил все двести сорок долларов. — Нет вопросов!‥

Проститутки увидели деньги, переглянулись.

— Спрячь, — сказал Штур. — Привезу — тогда расплатитесь.

— Чего-то больно много… — усомнился Арон. — Сто семь!‥ Если считать по нашему чернорыночному курсу…

— Ваш черный рынок никого в мире, кроме вас, не интересует! Ваш курс — фикция, порожденная нищетой. Такой социализм мы уже проходили в Польше. Смотри, — Штур показал Арону запись в блокноте. — Только сто литров дизельного топлива — шестьдесят два доллара. А масло моторное? А то, се, пятое, десятое?

— Да брось ты считать, Яцек! — крикнул Василий. — Мы свободные, Арон?‥ Я опять забыл…

— Господи!‥ — Арон в пьяной тоске прижал к себе маленькую проститутку. — Сто литров солярки — шестьдесят два доллара! Да у нас в Союзе этой солярки — хоть жопой ешь! Копейки!‥ Ах, дураки, не ценили советскую жизнь!‥