Ивановна, или Девица из Москвы

Не могу передать вам свои чувства, когда я на самом деле прощался с Ивановной, ибо они слишком ужасны, чтобы их описывать, и все-таки они были не хуже тех, что я зачастую испытывал впоследствии. Тем не менее не стану отрицать, что страстно желаю увидеть родную страну и, как мальчишка, скучаю по своей любимой матушке, о которой я часто рассказывал Ивановне, и тогда мы вместе заливались слезами, и я понимал, что коснулся в ее дочерней груди «нерва, где рождается боль». Когда б я смог представить свою возлюбленную матушке, единственной, кто есть у меня из родителей, то это был бы момент самой великой моей гордости в жизни, поскольку прекрасно понимаю, как волнует матушку моя женитьба. Вижу, вы качаете головой — вспоминаете, кому я был предназначен в материнском сердце прежде. Ну-ну, вы не имеете права возражать, поскольку, хотя мне и известны пожелания матушки, тем не мене она никогда не настаивала на том, чтобы я добивался руки Лоры, стало быть, вы не можете обвинять меня в неповиновении. А с тех пор, как я стал объектом недовольства по причине своей влюбчивости, как Том это называет, матушка никогда не выражала ни малейшего желания, чтоб такое случилось. Боюсь, что, несмотря на нежную любовь ко мне, она считает меня недостойным ее любимой prot'eg'ee. Уверен, она сочтет, что я не должен был попусту взирать на достоинства Ивановны и что поездка, начавшаяся в порыве энтузиазма, может закончиться приобретением определенно ценным, поскольку она пробудила во мне самые добрые эмоции, благороднейшие проявления души и тончайшую чувствительность сердца.

Завтра прощаюсь с Россией и, хотя и не без надежды на скорое возвращение, делаю это с невыразимым сожалением, поскольку в сердце моем горит братская любовь к ней. Я оплакивал ее раны, радовался ее победам. Я слишком доверчиво сроднился с ней, Слингсби.

Вероятно, вы получите это письмо за несколько дней до моего приезда, поскольку я должен задержаться на некоторое время в Гетеборге, куда и направляю свой путь, но чем короче будет остановка, тем лучше, так как нетерпеливость, обычная черта моего характера, теперь отягощается непредвиденными обстоятельствами, и это ухудшает мое душевное состояние и вызывает раздражение. Хорошо бедняге Тому, который слишком счастлив, чтобы замечать, как сильно упомянутое раздражение влияет на мое настроение и, несмотря на мой обычный едкий юмор, видит, что я в состоянии радоваться его счастью. На самом деле вид Элизабет, напоминающий мне о ее леди, приводит меня в чувство и указывает, каков мой долг перед ними. Помочь им устроить их жизнь — вот что заполнит мое время по приезде домой.

До встречи, любящий вас

Эдвард Инглби

Письмо XIV

От того же тому же

Рига, 3 февр.

Я никак не предполагал, мой дорогой Слингсби, что мне придется снова писать вам отсюда! Еще меньше — что должен буду рассказать вам о событии, которое навсегда решило судьбу вашего друга, сменило сумятицу соперничающих чувств на то страшное спокойствие, кое являет собой союз апатии и отчаяния.

Отправив последнее письмо, я, неспешно прогуливаясь по берегу, остановился и стал наблюдать, с какими препятствиями суда сталкиваются на своем пути, и меня охватило дурное предчувствие, предвещавшее неприятности, с которыми наверняка придется столкнуться. Переводя, без особого интереса, глаза с одного корабля на другой, я наконец остановил взгляд на небольшом судне, которое следовало с частыми задержками своим курсом, преодолевая все препятствия в виде огромных ледяных глыб и больших кораблей. Казалось, суденышко настолько измотано от долгого и утомительного напряжения сил, что скорее потонет, чем доберется до своей гавани. Душа моя потянулась к нему, поскольку она, как и это суденышко, была в ту пору объята тоской и стремилась обрести покой.

Все ближе и ближе подходил объект моего внимания и по мере своего приближения занимал меня все больше и больше, и я, стремясь отвлечься от своих мыслей, погрузился в созерцание суденышка, а для того, чтобы оказаться как можно ближе к нему, забрался в лодку. На палубе кораблика я увидел женщину с ребенком, которая, казалось, с беспокойством смотрела на сушу. Несколько человек были заняты подготовкой к причаливанию, но один мужчина, укутанный в большую накидку, не был занят ничем и только следил за движениями ребенка. Я решил, что он и та женщина — супружеская пара. Мысли мои вернулись к сценам, оставшимся вдали, — передо мною снова была Ивановна.