Ивановы годы. Иваново детство.

По сути, главным врагом царя оказывалась не Вильно, а Москва. Не вся, конечно, но аристократическая — однозначно. Тем паче, что переплетение родственных связей, многократно перекрещенное свойство, дружбы и так далее предполагали, что вполне надежных людей среди «старомосковских» просто нет и потенциально в заговорах, нынешних или будущих, могут оказаться завязаны все. Или, по крайней мере, все, по–настоящему сильные. Такие роды, как недавно еще «худородные» Захарьины или Годуновы, конкурируя с княжатами, скорее всего, оказались бы на стороне престола, но их сил, влияния, да и военных возможностей для успеха при вероятной конфронтации, безусловно, не хватало. А необходимость, пока не поздно, наносить по княжатам удар была отчетлива необходима. И направление удара тоже подразумевалось само собой: разбить «обоймы», разорвать те самые связи «отчичей и дедичей» с их «отчинами и дединами», вырвать из традиционной почвы.

Иными словами, вопрос стоял об уничтожении основы основ, о ломке традиции раз и навсегда. Не ограничении в наследственных правах, как было сделано в 1562–м, но именно лишении аристократии главных ее прав, привилегий и, главное, возможностей, непоколебимо наследованных от предков. Учинить такое просто указом государя было невозможно: его бы просто сбросили. Провести подобное через Думу, тем более, даже предлагая взамен «отчин и дедин» более выгодные владения, — это сочли бы просто насмешкой, и опять-таки, сбросили бы, и никакие «новые люди», никакие Годуновы и Захарьины ничего бы не сумели сделать. Выбор был предельно прост: или делать вид, что все нормально, ограничиваясь точечными репрессиями и лавируя, — но такая политика надолго не годилась (напряжение в элитах было слишком велико), или идти ва–банк...

3

Сразу.

Всем, налетевшим соколятами поминать «Малую Землю« и «Возрождение«, опровергать события 1565 года событиями 1541 года и потреблять фамилию «Резун«. Дорогие мои, хорошие. Я таки понимаю, что вам что-то не нравится. Но я, в даном, по крайней мере, случае, не ученый, строящий гипотезы. Я просто человек, берущий общеизвестные факты и проверяющий их на оселке элементарной житейской логики. Так как сам понимаю. Без всяких идеологий и без всякой морали в стиле г–на Лунгина или, не приведи Боже, г–на Радзинского. И если какой-либо конкретный факт в моей трактовке Вам не по нраву, — гип–гип–ура. Опровергайте. Но только, чур, без ссылок на карамзиных–костомаровых, которые, как и мы с вами, не критерий истины, а логикой. Своей. Житейской. Без слюней и соплей по любому из возможных поводов.

Поняли?

Хорошо.

Едем дальше…

Картина общеизвестная: 3 декабря 1564 года Иван без всяких предупреждений покинул Москву, прихватив с собой обоз, семью и самых доверенных людей, уже с пути отправив в Белокаменную официальную грамоту о «сходе с престола» — Думе, а позже обращение к московским посадам, публично зачитанное ровно через месяц после отъезда.

Не стану злоупотреблять цитатами.

Вкратце же суть отречения заключалась в том, что царь