ИЗ АДА В РАЙ И ОБРАТНО

Сталин же все более и более склонялся к версии: Михоэлс – жертва заговорщиков-сионистов. Не забудем: приближалось со дня на день провозглашение сионистского государства, которому Сталин втайне помогал, что никак не вписывалось в «марксистско-ленинско-сталинскую» идеологию. Если бы он публично осудил «преступный сионизм», осмелившийся даже убить великого еврейского артиста и общественного деятеля, то получил бы прочное политическое алиби, продолжая втайне этим же сионистам – по соображениям геополитическим и стратегическим – всячески помогать. Поэтому на какое-то время Сталин, отказавшись от версии несчастного случая, предпочел версию «Михоэлс – жертва сионистов».

(Любопытно, что по той же модели шла мысль Сталина и в печально известном деле Рауля Валленберга. Венгерская журналистка Мария Эмбер установила недавно, что в Будапеште готовился «показательный процесс», где предполагалось «доказать», что Валленберг пал жертвой сионистов. См.: Judische Berlin. 2001. № 38. S. 11.)

Для ее отработки через два месяца после убийства в Минск был командирован начальник следственного отдела прокуратуры СССР Лев Шейнин. Имя этого человека в Советском Союзе было широко известно – с ним связывали представление об искуснейшем следователе, для которого нет никаких нераскрываемых тайн. Такой имидж создал себе он сам, публикуя время от времени свои «записки следователя», где в легкой, занимательной манере рассказывал о раскрытии разных кошмарных преступлений. Шейнин был очень близок к Вышинскому в бытность того прокурором СССР, помогая ему в фабрикации дел, которые завершались фальсифицированными процессами. Будучи автором многих бульварных, но весьма репертуарных пьес и сценариев криминальных фильмов, он был хорошо знаком с людьми из мира искусства, поэтому участие именно Шейнина в «проверке обстоятельств несчастного случая» придавало вдруг начавшемуся следствию особую достоверность.

В 1951 году самого Шейнина арестуют, и на следствии[22] он будет утверждать, что вообще в Минск не ездил, никакого следствия не проводил, что это не более чем кем-то запущенный слух, который он публично не считал нужным опровергать. И найдутся люди, которые этому поверят. Конечно, возможен и такой вариант, тем более что прокуратура следствие по «факту» гибели Михоэлса не проводила. Если это слух, то специально распространявшийся все тем же лубянским центром: продолжала отрабатываться легенда об интенсивно ведущихся поисках убийц. Однако весьма осведомленные люди утверждают, что Шейнин все-таки был вовлечен в эту авантюру и что в Минске он был. Профессор-литературовед Владимир Пименов опубликовал в журнале «Театр» запись своей беседы с тогдашним (1948 год) секретарем ЦК Белоруссии Михаилом Иовчуком. Там есть такой пассаж: «Когда у нас был Шейнин, мне показалось, что он стремится поскорее закончить это дело, найти хоть какую-то обтекаемую формулировку – как возник внезапный наезд грузовика. По существу, следствия никакого не было». То есть все совпадает: никакого следствия, естественно, не было, но Шейнин («физически») в Минске был, создавая иллюзию, будто оно ведется. Мемуары В. Пименова были опубликованы еще при жизни Иовчука, и тот их не опроверг. Неужели и сорок лет спустя, после всех политических катаклизмов, когда рушились на глазах все прежние запреты и тайны, он все еще следовал указаниям, полученным некогда от лубянских шефов?

В. И. Теребилов, уже упоминавшийся выше, человек очень осведомленный и знающий всю ситуацию изнутри, рассказывал мне, что Шейнин с легкостью установил без всякого следствия: никакой автокатастрофы не было. Но тут любителя авантюрных сюжетов спешно отозвали в Москву и посоветовали держать язык за зубами: Сталин снова решил поменять курс.