Из ада в рай, из рая в ад

От звука этого голоса Катя вскрикнула и резко обернулась. Григорий Потоцкий стоял у нее за спиной и с ним — трое вооруженных до зубов людей. Гришка демонстративно положил руку на эфес своей шпаги. Его лицо было перекошено от злости, правый глаз нервно подрагивал, а на скулах играли желваки. Каким-то шестым чувством девушка поняла, что ее жених все знает.

— Так куда это вы собрались, моя милая? Надеюсь, меня навестить?

Катя с трудом уняла дрожь в своем теле. Терять ей уже было нечего. Наверняка его ищейка не уехала, а все здесь пронюхала еще вчера днем.

— Нет, не вас! Я уезжаю из этого дома и расторгаю наш с вами договор!

Григорий нехорошо улыбнулся и приказал закрыть дверь конюшни на засов изнутри. Его слуги тут же исполнили просьбу. Катя попятилась спиной к стогу сена.

— Расторгаете, значит? А вы хорошо подумали, прежде чем мне это сказать? Вы знаете, что вас ждет в этом случае? Вы уйдете ни с чем. Здесь все мое, все! Вы забыли — у вас ничего нет, моя милая, даже имени! Вы можете убраться отсюда босиком, в том, в чем пришли — в тюремной робе!

— А вы меня не пугайте, не из пугливых! За меня есть кому постоять, а в ваших жалких подарках я не нуждалась, и нуждаться никогда не буду! — С этими словами она сорвала с пальца кольцо, которое он ей подарил, и бросила в ненавистное лицо. — Я расторгаю нашу помолвку, и пусть ваши люди будут тому свидетелями!

Катя с ненавистью смотрела на своего жениха, на его красивое, искаженное гневом лицо. Она осмотрелась, ища пути к отступлению или хотя бы какое-нибудь оружие, но кроме конских сбруй и уздечек в конюшне ничего не было.

— Я выхожу замуж за другого…

Она не успела договорить — князь подскочил к ней и наотмашь ударил по лицу. У девушки загудело в голове, а во рту появился соленый привкус крови. Девушка прижала руку к разбитой губе.

— Прекратить немедленно! — рявкнул Потоцкий. — Значит, так, я прекрасно знаю, кто прячется в этом доме, и на чью помощь вы рассчитываете. И если вы хотите ему смерти, то продолжайте в том же духе!

Катя побледнела, попятилась назад и упала в мягкое сено, голова кружилась, а ноги отказывались подчиняться.

— Неужели ты думала, что я позволю тебе добровольно сделать из меня посмешище? О нет, моя милая! За дверью комнаты, где ты прячешь этого подлеца, стоят мои люди. И они растерзают его на куски, стоит мне только приказать. Никто меня за это не осудит. Ты этого хочешь? Он здесь один, и он ранен — мои люди выпустят ему кишки, как свинье на бойне, если ты не поедешь со мной! А чтобы исключить погоню и всякое преследование со стороны твоего любовника, ты напишешь ему записку. Напишешь, что все, что было, это ложь, что ты просто обманула его из кокетства или из-за чего угодно, а теперь ты едешь к своему жениху, которого любишь, а ему — желаешь счастья. Ясно? В общем, мне не важно, что ты там напишешь, главное, чтобы он в это поверил. А затем мы уедем, и ты будешь дожидаться свадьбы в моем доме!

— Я не буду этого писать!

Катя с ужасом представила, что теперь будет, как жестоко с ней разделается Григорий, едва она окажется в его власти.

Потоцкий кивнул своим людям и те пошли к выходу из конюшни, на ходу заряжая револьверы.

— Нет-нет, я сделаю все, что вы хотите, только прикажите им остановиться! — Катя в отчаянье обхватила голову руками.

Потоцкий махнул рукой, и трое головорезов встали, как вкопанные.

— Бумагу и чернила, Яшка!

Долговязый и худой как щепка слуга кинулся выполнять поручение.

— Я буду писать прямо здесь?

— А что, ты думала, я дам тебе возможность войти в дом? Нет, ты теперь ни на шаг от меня не отойдешь! А письменные принадлежности я всегда вожу с собой. Вместе с доской для письма, да. Иногда мне приходится много времени проводить в седле, и я вынужден писать прямо в дороге…

Яшка появился через несколько минут и притащил с собой все, о чем просил князь.

«Дорогой Сергей Сергеевич! Простите, если обидела вас, дав ложную надежду, но то — лишь моя вам благодарность за то, что вы когда-то спасли мне жизнь. Не держите зла на меня, может, не ведала что творю, но на миг мне показалось, что я могу быть с вами… Но это — лишь на миг. Я вынуждена уехать, чтобы сохранить верность возлюбленному жениху моему и венчаться с ним в срок. Еще раз искренне прошу вас простить меня. Поправляйте свое здоровье в моем имении столько, сколько потребуется — мои люди в вашем распоряжении. Думаю, и жених мой не стал бы возражать, тем более после того, что вы для меня сделали. Буду рада ему поведать о вас и о вашей чести и благородстве. Низкий поклон вам. Прощайте. Екатерина Павловна Арбенина».

Дрожащей рукой Катя подала письмо князю. Тот вырвал у нее бумажку и жадно пробежался по ней глазами. Затем злобно ухмыльнулся.

— Вы — великая актриса, Екатерина Павловна! И в кого это у вас? Наверняка от папаши-француза! Ваша-то маменька явно большим умом не обладала… Ты, Яшка, снеси записку Марте, домоправительнице, и вели передать графу. Затем нас догонишь.

Григорий больно схватил Катю под локоть и потащил за собой.

— Идемте, сударыня, нам пора! У черного хода, нас ждет моя карета.