Из Америки – с любовью

«ВАШИНГТОН ПОСТ»,

25 сентября 1979 года

«На вчерашних дебатах по вопросу о налоговом законодательстве в палате представителей конгрессмен от штата Пенсильвания Генри Б. Пайпер выступил с резкой критикой экономической политики администрации Форда. «Меры, якобы направленные на снижение безработицы, – заявил он, – плодят нахлебников на шее федеральной власти, и ради их прокормления прекраснодушные мечтатели из окружения президента собираются задавить налогами все предприятия страны, еще приносящие прибыль. Больше того – сбор налогов требует все большего усиления той самой федеральной власти, которая их устанавливает. Этот закон ввергает страну в мальстрем централизации, на дне которого нас ждет социалистическая диктатура!» На этом дебаты были прерваны, чтобы восстановить порядок в зале. Следует напомнить нашим читателям, что в начале президентского срока конгрессмен Пайпер был одним из наиболее верных соратников Форда, несмотря на различие их взглядов на экономическое развитие Соединенных Штатов…»

Вашингтон, округ Колумбия, 25 сентября 1979 года, вторник. Кейтлин Тернер

Я никак не могла решить: я больше завидую этим русским или ненавижу их. Визу они оформляют в аэропорту при въезде. У полиции, видите ли, есть общая база данных! Хоть плачь от обиды. Так и представляешь себе – вот я звоню в этакий архив, и мне оттуда докладывают: «Последнее убийство в вашем районе совпадает по почерку с работой Кровавого Билла Бонка, две недели назад отпущенного на поруки». Иду, ловлю Кровавого Билла, а тот еще нож не отмыл. И дают мне оплаченный отпуск на две недели, и сажусь я на самолет, и лечу в Париж, и оформляют мне визу в аэропорту.

Сволочи.

Ладно, думаю, пусть отведают наших харчей. Как у них говорят – «почем фунт лиха»? Я им сейчас устрою торговлю лихом вразвес.

– Пойдемте, – и улыбка у меня при этом до ушей, как у ошалелой жабы.

– Пойдемте, – отвечает Щербаков.

Мы спускаемся в наш департаментский архив. В мой самый страшный кошмар. Мне здешние полки ночами снятся.

Встретила нас Джейн. Как ее фамилия, я давно забыла. По-моему, она ее сама не помнит. А что поделаешь – она вообще почти ничего не помнит, склероз. Возрастное это у нее. И климактерическое. Единственное, чего Джейн не забывает никогда, – это где что лежит на ее ненаглядных стеллажах.

– А, офицер Тернер.

Не любит меня Джейн. Она женщин вообще недолюбливает. Зависть в ней говорит, в грымзе старой.

Представила я ее своим русским, обойдясь без фамилии. И тут Щербаков меня удивил. Он как-то оценивающе глянул на нашу Джейн, когда она отвернулась на секунду, состроил на лице самую вежливую мину, нас с Анджеем решительно отодвинул и интимным голоском заявил на своем школьном английском:

– Мисс Джейн, мы с коллегой Заброцким были бы вам безмерно признательны за помощь…

И понеслось! Через пять минут они с Джейн уже чуть не под ручку скрылись за стеллажами, а мы с коллегой Заброцким остались пялиться друг на друга, как два идиота.

– Знаете, Кейт, – проговорил наконец Анджей, – давайте выйдем.

– Зачем? – окрысилась я.

– Не будем мешать Сергею, – он махнул рукой в сторону полок. – Похоже, он из этой малоприятной особы сможет выжать больше, э, сотрудничества, чем мы с вами вдвоем.

– Не замечала в вашем коллеге таких склонностей, – фыркнула я.

– К лицедейству? Так это его работа, – ответил Анджей. – Он ведь знаете кто? Агент охранки. Он должен уметь все. И ловить, и убеждать, и разоблачать.

– Вы его давно знаете? – поинтересовалась я.

– Лично – неделю, – ответил Заброцкий. – А так – четыре года. Он спас моего брата на Аляске.

– А кем был ваш брат? – против воли заинтересовалась я.

– Летчиком, – улыбнулся Заброцкий. – Это у нас семейное, с деда повелось: все Заброцкие – летчики-истребители. Его над Аляской ваши сбили. А Щербаков отправился на его поиски со своим взводом. Его за это потом уволили с понижением в чине. А он, оказалось, пошел в Третье управление.

– Надо же, – покачала я головой. – Интересная какая судьба.