Из Америки с любовью

Первый документ представлял собой кожаную книжицу, украшенную изображением одноглавой когтистой курицы. То есть американский паспорт. Выдан Нью-Йоркским городским департаментом полиции некоему Теодору Спарроу. В паспорте имелась фотография мистера Спарроу, а также отпечатки пальцев – нам бы такие паспорта! Остальные страницы паспорта были девственно-чисты. Я сравнил мистера Топтыгу с фотографией в паспорте. Сходство поразительное. Ладно, будем считать, что опознание мы произвели. Второй документ являл собой лицензию частного сыщика, или, по-местному, детектива, выданную уже вашингтонской полицией все тому же мистеру Спарроу. И ею же был выдан третий документ – разрешение на ношение оружия, а именно – револьвера «смит-и-вессон» номер такой-то. Эти бумажки также были украшены фотографиями и отпечатками пальцев. На мой взгляд, таскание с собой такого количества документов на одно и то же имя свидетельствовало о высокоразвитой паранойе. Хотя кто этих американцев разберет? Может, это минимальный набор для того, чтобы не быть пристреленным на месте за незаконное ношение оружия.

Отложив документы в сторону, я принялся за бумажник. При себе мистер Спарроу носил восемьдесят долларов банкнотами и пять двадцать мелочью. На российские деньги – двадцать две копейки. Бедно живут штатовские сыщики. Мелочь я ему оставил – на автобус, надо же будет человеку на чем-то уехать, когда очнется, – а бумажки забрал себе. Вести войну за счет врага – вполне в духе сибирских егерей. Кроме денег, в бумажнике обнаружилась пачка визитных карточек. Дюжина – все того же частного детектива Теодора Спарроу, и еще два десятка – с другими именами и титулами. Я разложил их наподобие пасьянса и отсеял дубликаты. После чего отправил получившуюся коллекцию следом за деньгами. Связка ключей меня заинтересовала, но, к сожалению, к ключам не прилагалось дверей, точнее, указаний, где эти двери находятся, так что я решил оставить их мистеру Спарроу на память. Как ни крути, а это была бы улика, даже если бы я завернул их в заявление о том, что минуту назад нашел их на автобусной остановке и несу в бюро находок. А вот блокнот меня разочаровал. Собственно, это был никакой не блокнот, а пачка листиков, скрепленная проволокой. Судя по толщине, многих листиков тут не хватало. Очевидно, Спарроу во всем полагался на свою память, а листики таскал на тот случай, если попадется что-то уж совсем незапоминающееся – питерский телефонный номер или план военной базы. Впрочем, эти листики навели меня на одну мысль. Я приволок еще одну доску, устроился поудобнее и старательно переписал на них все полезные сведения о мистере Спарроу: номер паспорта, номер лицензии, даже номер револьвера. Поразмыслил и добавил туда же данные из коллекции визиток, а сами визитки вернул на прежнее место. Напоследок оставался револьвер. Увы, он не смог сообщить мне ничего полезного. «Смит-и-вессон», 38-го калибра – по-нашему, девятимиллиметровый. По сравнению с обычными полицейскими, ствол короче и толще. Номер совпадал с указанным в лицензии. Я собрался зашвырнуть револьвер подальше в подвал, но раздумал. Это было бы уже просто мелкой пакостью. Разобравшись с трофеями, я сложил все невостребованное обратно по филерским карманам и огляделся. Как я и рассчитывал, никакой толпы зевак в окрестностях – тишь да гладь, божья благодать. Я позволил себе мстительно улыбнуться и пнул мистера Спарроу в бок – на будущее, чтобы неповадно было. Правда, он все равно ничего не почувствовал, зато потом синяк проявится. И какой! Ухмыльнувшись еще раз, я направился к остановке.

По пути ухмылка моя меркла, пока не увяла совсем. Я никак не мог понять – какого дьявола кому-то за мной следить? Мы уже третий день в Вашингтоне и за это время не сделали ровным счетом ничего, если не считать бесконечного, утомительного хождения по инстанциям.

А если так... Значит, появление мистера Спарроу непосредственным образом связано с нашей липовой миссией. Кого-то здесь зацепило расследование дела фон Садовица. Своей цели мы достигли – рыбка клюнула.

Надо обязательно рассказать об этом Щербакову. Пусть порадуется.

Вашингтон, округ Колумбия, 26 сентября 1979 года, среда. СЕРГЕЙ ЩЕРБАКОВ

Возвращение Андрея отвлекло меня не от чтения, как я запальчиво обещал перед его уходом. Поначалу я и впрямь листал страницы, но к похождениям героя Карраказа, уже добредшего до тленных людских земель, у меня не лежала душа – слишком уж его скитания напоминали мне наши собственные мытарства, – читать Озимова было бы непомерной нагрузкой на мои плавящиеся мозги, а все прочие книги я из рижской гостиницы отправил почтой на свой адрес в Питере, чтобы получить по возвращении. Разве могло мне прийти в голову, что вернусь я еще не скоро?