Из Америки с любовью

– А почему просто не отдать деньги чиновникам? Повысить им оклады? – полюбопытствовал я.

Андрей покосился на меня – похоже, я украл его реплику.

– Ну, в федексах еще распродаются конфискованные товары, – ответила Кейт. – И армейские излишки.

– Это я тоже понимаю, – задумчиво проговорил Анджей. – Я не понимаю, почему только чиновникам.

– Живут они плохо! – окрысилась Кейт. – Вот почему!

Мы еще немного побродили по городу, обошли, по моему настоянию, почти весь университетский парк, пообедали безвкусными, точно бутафорскими, бутербродами в пустой и тесной забегаловке – делать все равно было нечего, кроме как дожидаться автобуса.

Обратная дорога в Вашингтон мне запомнилась плохо – возможно, потому, что в районе Уилмингтона начало смеркаться. Когда мы вернулись в гостиницу, ночная жизнь уже была в разгаре. Заходили, воровато оглядываясь, прилично одетые пары и тут же разбегались по номерам, сновали ночные разносчики и подозрительно разрумяненные горничные. Кейт взирала на все это с брезгливой завистью, Андрей – с веселым недоумением, а мне стыдливая суета подобного рода надоела уже не один год назад. Мне хотелось только подняться в номер и заснуть крепким-крепким сном. Поездка в Принстон не оправдала наших надежд, и теперь оставалось только ждать, что добудет для нас мисс Джейн из полицейского архива.

Вашингтон, округ Колумбия, 28 сентября 1979 года, пятница. СЕРГЕЙ ЩЕРБАКОВ

Следующим утром мы сидели в кабинете Кейт и уныло взирали на плоды своих усилий.

Добрейшая мисс Джейн – мне все еще было неловко оттого, как бесчестно мне пришлось обмануть ее чувства – сделала невозможное. Она не только перешерстила полицейские архивы, не давшие, как и следовало ожидать, ни единого винера информации. Она подала – и пробила – запрос на получение данных из вычислительной сети ФБР.

– Должно быть, Салли хохотала до колик, – мрачно изрек Заброцкий, глядя на распечатки.

Распечаток было два комплекта. Первый Андрей позавчера с риском для жизни выцыганил у фэбээровских девушек-корреляционисток. Второй я получил от Джейн этим утром. Совпадали они до запятой.

Похоже было, что следствие зашло в тупик. У нас все еще не было ни единой улики, позволяющей привязать убийство фон Садовица к кому-то из подозреваемых. Конечно, можно было еще разрабатывать фирму-импортер злосчастной «беретты», но я готов был поставить свой чин и звание, что фирма эта фиктивная, как председатель акционерного общества по переработке дураков. Да и вообще это уже напоминало агональные корчи детективного жанра.

Не знаю, чем бы мы занялись в то утро – возможно, как успел предложить Андрей, пошли бы пить за казенный счет, если б не зазвонил телефон.

– Да чтоб им, – пробормотала Кейт, но трубку все же сняла.

Мы слышали только ее реплики, и звучало это, на мой взгляд, довольно комично, но на протяжении второй части разговора щеки Кейт постепенно шли то розовыми, то белыми пятнами, напоминая экзотический калейдоскоп.

– Да! Да!!! Что?.. Что... Соедините, конечно, кретины!.. – Пауза секунд на пятнадцать. – Да?.. Слушаю... Да. Вы правы... Рядом со мной... Когда?.. Сегодня?!. Но это... Да, конечно, конечно, очень занят, понимаю... Да. Передам. Непременно. Само собой. Признательна. Да. Да. Спасибо. Да. Да!

Когда она бросила трубку, лицо у нашей американки было, как у контуженой.

– Господин Щербаков, господин Заброцкий, – она аккуратно сложила распечатку номер два, яростно смяла то, что получилось, и зашвырнула в корзинку. – Вас желает видеть сенатор Аттенборо.

– Кто-кто? – переспросил Заброцкий. – Это еще что за птица?

– Сенатор от штата Виргиния Дэвид Эрод Аттенборо, – отчеканила Кейт. – Сегодня. В час дня. То есть...

Она глянула на свои наручные, но я ее опередил:

– Через полтора часа? А в чем сложность? У него ведь, думаю, приемная в столице, а ее можно проехать насквозь за двадцать минут.

– Если мы вообще пойдем, – поддержал меня Заброцкий. – А то что это за барство – предупреждать за полтора часа до визита? А если бы у нас были какие-то планы?

Кейт сглотнула.

– Что значит – если пойдете? Это же сенатор!

– Ну, сенатор. – Я пожал плечами. – Это такой выборный чиновник, да?

Наверное, на наше с Андреем отношение повлияло российское значение слова «сенатор». Сенат давно уже потерял какой бы то ни было вес, но титулом все еще жалуют тех, для кого настоящие чины или должности – слишком жирный кусок. Синекура, одним словом.

– Можно сказать и так. – Похоже, Кейт начинала отходить от шока. – Но это чиновник очень высокого ранга.

– Тогда что ему от нас надо? – риторически поинтересовался я. – Нет, Кейт, не отвечайте. Это я сам у него спрошу. Вы лучше расскажите, кто такой этот Аттенборо. И лучше по дороге – вы ведь, вероятно, захотите переодеться?

– Переодеваться мне не во что, – огрызнулась наша провожатая. – По милости вашего коллеги это мой единственный приличный костюм. Второй надо долго отстирывать от кетчупа.

Я не сразу понял, что речь идет о соусе.