Из Астраханской губернии

— Вотъ и воевода, этотъ князь, глава-то бестыжіе, и давай лупить: сталъ часто къ Стеньк въ гости понавдываться; а какъ прідетъ — и то хорошо, и то прекрасно; а Стенька знай завертывай, да воевод: «Примите, ваше превосходительство, подарочекъ». Только хорошо. Бралъ воевода у Paзина, бралъ, да и брать-то ужь не зналъ что. Разъ пріхалъ воевода-князь на стружокъ къ Стеньк въ гости. Сли обдать. А на Стеньк Разин была шуба, дорогая шуба; а Стеньк-то шуба еще тмъ была дорога, что шуба была завтная. «Славная шуба у тебя, Степанъ Тимофеичъ», говорилъ воевода. — «Нтъ, ваше превосходительство, плохинькая!» — «Нтъ, знатная шуба!» — «Плохинькая, ваше превосходительство», говоритъ Разинъ: ему съ шубой-то больно жаль было разстаться. — «Такъ теб шубы жалъ?» закричалъ воевода. — «Жаль, ваше превосходительство: шуба у женя завтная!» — «Погодижь ты, шельмецъ этакой, я объ теб отпишу еще царю!» — «Пожалуй, воевода! Бери что хочешь; оставь только одну мн эту шубу». — «Шубу хочу! кричалъ воевода:- ничего же хочу, хочу шубу!» Привсталъ Стенька, снялъ съ плечъ шубу, подалъ воевод, да и говоритъ: «На теб, воевода, шуба, да не надлала бы шуба шума! На своемъ стружк обижать тебя не стану: ты мой гость; а я самъ къ теб, въ твои палаты, въ гости буду!» Воеводу отвезли на берегъ; не усплъ онъ ввалиться въ свои хоромы, какъ Стенька Разинъ, съ своими молодцами козаками-атаманами, нагрянулъ на Астрахань. Приходитъ къ воевод Стенька. «Ну, говоритъ, воевода, чмъ будешь угощать, чмъ подчивать»? Воевода туда-сюда… А Стенька Разинъ: «Шкура мн твоя больно нравится, воевода». Воевода видитъ — дло дрянь, до шкуры добирается!.. «Помилуй, говоритъ, Степанъ Тимофеичъ, мы съ тобой хлбъ-соль вмст водили». — «А ты меня помиловалъ, когда я просилъ тебя оставить мн завтную шубу? Содрать съ него съ живаго шкуру!» крикнулъ Разинъ. Сейчасъ разинцы схватили воеводу, повалили на земь, да и стали лупить съ воеводы шкуру, да начали-то лупить съ пятокъ!.. Воевода кричитъ, семья, родня визгъ, шумъ подняли. А Стенька стоитъ, да приговариваетъ: «А говорилъ я теб, воевод, шуба надлаетъ шуму! Видишь, я правду сказалъ — не обманулъ!» А молодцы, что лупили съ воеводы шкуру, — знай лупятъ, да приговариваютъ: «Эта шкура вашему батюшк Стапану Тмсофеичу на шубу!» Такъ съ живаго съ воеводы всю шкуру и содрали! Тутъ кинулись разинцы на Астрахань; кто къ нимъ не приставалъ — побили, а дома ихъ поразграбили, а кто къ нимъ присталъ, того волосомъ не обидли.

— Такъ и содрали съ воеводы съ живаго шкуру?

— Такъ и содрали.

— Съ живаго?

— Съ живаго.

— Ну, смерть!..

— Да вдь Стенька Разимъ и выдумалъ такую смерть воевод. Ужь больно шибко обирать его сталъ воевода: на что бельмы вылупитъ, то и за пазуху.

— А богатъ былъ этотъ Стенька Разинъ! проговорилъ кто-то изъ козаковъ.

— Да какъ же не богатъ! сколько разъ воеводу угощалъ! Что стоитъ одно угощеніе, вдь воевод не поставишь полштофа выпить, да воблу на закуску! Да сколько пошло на подарки. Воевода на одно угощеніе не пошелъ бы.

— Знать, богатъ былъ!

— Коли не богатъ! говорятъ на всхъ стругахъ, на всхъ до одного шелковые паруса были! Да вс струги, словно жаръ горли: вс были раззолоченные, уключины были вс серебрянныя…

— Знамо дло, же столько силой бралъ, сколько еретичествомъ; всякаго добра было много, утвердительно проговорилъ слушавшій козакъ.

— Еретикъ большой былъ!

— А комара, небось, не заклялъ!

— Комара ему заклясть никакъ невозможно было, сказалъ разскащикъ.

— А для чего?

— А для того… Да дло было вотъ какъ: вся Астрахань за Стеньку Разина стала, всю онъ Астрахань прельстилъ. Астраханцы, кому что мало, шли къ Стеньк Разину; судиться ли, обижаетъ ли кто, милости ли какой просить — все въ Стеньк. Приходятъ Астраханцы къ Разину. «Что надо?» спрашиваетъ Разинъ. — «Къ твоей милости». — «Хорошо, что надо?» — «Да мы пришли насчетъ комара: сдлай такую твою милость, закляни у насъ комара, отъ комара у насъ просто житья нтъ!» — «Не закляну у васъ комара, объявилъ Стенька: — закляну комара, у васъ рыбы не будетъ». Такъ и не заклялъ.

А хорошо бы сдлалъ Стенька Разинъ, ежели бы заклялъ комара: трудно себ представить, какими тучами они врываются въ комнату. Спать безъ полога, напримръ, въ Красномъ Яру, вещь немыслимая: нтъ ни одного бдняка, который спалъ бы безъ полога, длаемаго изъ тастарины; стоитъ онъ не мене двухъ рублей, а хорошій не мене четырехъ. Тастарина — это рдкая бумажная матерія, приготовляется въ Ярославской и Костромской губерніяхъ, и употребляется на пологи и на накладку на вату, чтобы вата не проходила при стежк на подкладку.

Мы пріхали на другую станцію и вышли; на первой станціи почти никто не выходилъ: вс были заняты разсказами и толками о Стеньк Разин.