Из бабочки в гусеницу

Эти люди здесь вдыхали эту извращенную энергию и напитывались ей. Моя одноклассница, Ира Барашнина, ждала у двери реанимации полдня, чтобы прорваться сюда. Ну прорвалась. А мы тут все на одно лицо, серые с провалившимися глазами, и она бежала по реанимации и кричала:"Галя, ты где?", а за ней бежал медбрат, чтобы удалить её отсюда. Она узнала меня, а может прочитала надпись на кровати, остановилась, схватилась за головку кровати, и смотрела на меня, смотрела, как будто пыталась запомнить на всю жизнь. Зачем это? Просто человек питался чужим горем, чужой болезнью.

Ещё был одноклассник, Андрюша Фан, его запустили, как представителя правоохранительных органов. Так он даже не смог играть ту роль, которую придумал себе. Он просто сел на стул и смотрел на меня, смотрел, так же как Ирка, не мог взгляд отвести, и дышал, как запыхавшийся бегемот, зачем это? А представляете, какая у них была мотивация попасть сюда? Одна пришла сюда и полдня караулила у двери реанимации, а потом противостояла медбрату, который отрывал её от головки кровати. А у неё в то время уже было двое детей, которых ради этого визита надо было куда то пристроить. Второй, придя в больницу соврал и сидел рядом со мной, пока врачи не поняли, что он соврал. Что их толкало на это? Людей просто притягивает чужое горе и вид обречённого человека, особенно если этот человек буквально месяц назад был красивым, умным и счастливым, а сейчас просто кусок мяса. Можно осознать, как хорошо ты смотришься на фоне полутрупа. Я так думаю и никто не переубедит меня в обратном. Люди они такие.

Но ещё есть группа людей, которая ничтожно мала, вот они приходят сюда для того, чтобы поделиться своей энергией. В моей жизни было двое таких, мама и Степа. Они приносили с собой тепло и свет, рядом с ними легко было выздоравливать. Если ты держал их за руку, то физически чувствовал, как их энергия переливается в тебя. Эти люди просто тебя любят, мама любила меня по умолчанию, а Степе не повезло, он в меня влюбился. Это те два человека, которые медленно и уверенно, с помощью врачей отбирали меня у смерти. И у всех, тут лежащих здесь были такие помощники, от них становилось теплее и мы их знали в лицо, не важно к кому они приходили.

Что сказать в завершение? Я очень долго лежала в реанимации, и по моим личным подсчётам 20% уходят отсюда на кладбище, а 80% возвращаются в жизнь, поменяв ценности. Здесь осознаешь, что жизнь одна, что она хрупкая, как китайская фарфоровая ваза, и бесценна по умолчанию. Здесь растёт твоя вера в наших врачей и медицину, и уходя отсюда ты просто им веришь, как Богу. За то время, которое я здесь провела, я научилась равнодушно смотреть на кровь, торщащие кости, вывернутые внутренности, сдернутые лица. Но это было давно, сейчас когда в фильме показывают подобные ужасы, я закрываю глаза, чтобы не видеть. Но благодаря этому я стала деревянной, я не умею сопереживать, сочувствовать , жалеть. Наверное я стала такой, потому что смотрю на любые страдания сквозь призму собственного опыта. А свой опыт реанимации я не пожелаю пережить никому, даже врагу.

Я не помню, сколько я говорила. Мой одношкольник медик внимательно слушал, а я впервые заново переживала те эмоции, которые прожила за прошлые 10 дней. Это мы с Женей, так его звали, посчитали, что со времени травмы прошло 10 дней. Господи, всего 10 дней, а кажется целую вечность прожила! А сколько всего пережила за эти десять дней, людям жизни для этого не хватит!

Принесли ужин, стало темнеть. То ли в этой реанимации была какая то особая атмосфера, то ли у меня тревожность ушла, когда рядом появился знакомый медик, но впервые за 10 дней я ела с аппетитом! Я даже помню, что было на ужин, перловка, и гуляш из говядины, разваренный до невозможности, как же это было вкусно! Я все это запила киселем из пачек, разрешила измерить мне температуру и поставить димедрол. Как же мне было хорошо, я даже забыла, что так бывает! Я лежала на белой простыне, смотрела в окно на фонари, и засыпала, сон возвращал мне силы.

Видимо от того, что я заснула счастливой, я и проснулась счастливой. Конечно проснулась я не сама, меня разбудила сестра со своим градусником. А потом пришёл Женька , поставил укол, пожелал мне хорошего дня и пошёл домой спать. Теперь мне кажется, что это была лучшая реанимация в городе, то ли потому, что я там первое время лежала одна, то ли из-за вида на Ангару, то ли из-за того, что раз в трое суток дежурил Женька. Он расшифровывал мне, что со мной произошло, какие перспективы, и как самой себя поддержать, он очень интересно рассказывал, я до сих пор помню эти лекции, и до сих пор пользуюсь теми советами.